Пиво для Сталина. Очерки, беседы, размышления

Ее отец Владимир Рэн по происхождению был французом, уроженцем Одессы. Вместе с братом Николаем он сражался в рядах царской армии против немцев. Однажды, когда Николай II осматривал войска, ему доложили, что в рядах его армии служат двое французов. Царь попросил представить их ему и пожал им руки. Отец Ирины Владимировны рассказывал, что, когда их глаза встретились, его поразил печальный, глубокий взгляд царя, взгляд, светившийся добротой.

Мать Ирины Владимировны, Наталия Костка-Непржецкая, в честь которой она назвала свою старшую дочь, родилась в Киеве. У мамы был божественный голос, рассказывает Ирина Владимировна. Партию Татьяны из оперы Чайковского «Евгений Онегин» она выучила с первой исполнительницей Татьяны Марией Муромцевой-Массне, с которой занимался сам Чайковский. Во время революции 1917 года Наталия Костка-Непржецкая уехала из России. В 1925 году она поселилась в Париже, где родились ее дети — Ирина и Владимир. Наталия Костка-Непржецкая совершила турне вместе со знаменитой Частной русской оперой. Все восхищались ее голосом, но никто, увы, не помог ей получить стипендию и продолжить обучение. У нее было лирическое сопрано с легкой, врожденной колоратурой. Если бы не революция, из нее могла бы получиться еще одна волшебная Каллас.

14 февраля 1964 года в Париже на приеме Наталия Костка-Непржецкая познакомилась с Марией Каллас. Во время их беседы она сказала Каллас:

— Вы делаете всемирную карьеру, вы стали дивой нашего века. Как знать, может, я бы тоже сделала похожую карьеру. Но я вышла замуж и оставила сцену.

Каллас ответила:

— Я действительно завоевала всемирную известность, но я очень одинока. У вас, по крайней мере, есть семья.

За ужином у Строцци зашел разговор и об охоте. Я не преминул уточнить, где хозяйка дома княгиня Ирина Владимировна берет дичь, из которой готовит такие замечательные блюда.

— В наших собственных охотничьих угодьях. К нам часто приезжают поохотиться великие мира сего. Да и мы с мужем и дочерью Ириной частенько отправляемся с ружьем в потаенные уголки нашего поместья, чтобы добыть на обед зайца или кабана.

Я рассказал, как однажды во время охоты на лося на реву зверь пошел на меня, и я чудом спасся. Князь Джироламо в свою очередь поведал мне о том, как во время охоты в его собственном имении на него напал кабан. После этого князь долго лежал в госпитале: страшные шрамы остались на теле и по сей день.

— Но вот Ирина-младшая, — добавил князь, — ничего не боится и смело идет на этого опасного и могучего зверя. Ведь ей помогает в этом наша любимица из породы аргентинских догов Душка. Порода используется как травильная гончая по крупному зверю. Это бесстрашная собака: никакая другая гончая в мире не способна в одиночку справиться с горным львом — пумой, чей вес достигает 100 кг. Аргентинские доги легко обучаются, это очень контактные, способные, умные и понятливые животные.

Все время, пока гостил в семье Строцци, белоснежная красавица Душка не отходила ни на шаг. А когда покидал поместье, она на прощание лизнула меня и ласково заглянула в глаза. Ну и, конечно же, я пообещал ей вернуться.

И когда в январе 2017 года я опять появился в имении Строцци, радости ее не было предела…

2017 г.

Встречи и беседы

Заговор против Шолохова

Разговор по душам в станице Вешенской с директором литературного музея им. Михаила Шолохова с внуком писателя Александром Шолоховым

Как-то — а было это в семидесятых годах прошлого столетия — к Шолохову пришел старый казак, чтобы поблагодарить за помощь, оказанную ему Михаилом Александровичем в одном деле. Когда беседа подошла к концу, казак неожиданно сказал: «А ведь я тебя, Мишка, когда-то в бурунах долго на мушке держал… Приказано было убить, когда будешь возвращаться с Букановки. Прицелился… и не выстрелил. Не смог». И это был не единственный случай, когда жизнь великого писателя висела на волоске…

Внук писателя, директор Государственного литературного и природного музея-заповедника в станице Вешенская Александр Михайлович Шолохов вздохнул и, глядя в бездонное без единого облачка донское небо, на какое-то мгновение замер.

Мы сидим с ним на скамейке рядом с домом Шолохова в станице Вешенской. А в самом семейном гнезде писателя, откуда мы только что вышли, в разных комнатах размещена обширная экспозиция. Чего тут только нет. И фотографии, и письма, и документы, и книги, и разнообразное огнестрельное оружие, принадлежавшее Михаилу Александровичу. В самом большом — представительском — кабинете писателя рабочий стол с приставным столиком и с письменными принадлежностями, книжный шкаф, кресла, диван, настольная лампа, небольшой транзисторный приемник, часы, пепельница — без нее никуда — Михаил Александрович много курил.