Плач

— Я прошу вас ответить на мой вопрос. Да или нет? Она вела себя жестко по отношению к ребенку?

Мисс Эймери снова посмотрела на Джоанну, после чего перевела взгляд на обвинительницу, которая подходила все ближе.

— Она вела себя жестко по отношению к Ною? Она. Вела. Себя. ЖЕСТКО? — Женщина подошла почти вплотную к свидетельнице.

— Да.

— Вы утверждаете, что мисс Линдси вела себя жестко с Ноем? Трясла его?

— Да. Да, но…

— У меня больше нет вопросов.

3 Джоанна 13 февраля

Пятнадцатичасовой перелет из Дубая в Мельбурн был ничем не примечателен. После двух часов ожидания в транзитной зоне они поднялись на борт. «Эмирейтс» обещали Джоанне на время ожидания выдать коляску из багажа. Не выдали. Она так и осталась в багаже, и достать ее оттуда не было никакой возможности. А прокатные коляски уже разобрали.

В остальном же это были прекрасные два часа. Джоанна сидела в кафе с довольным младенцем на руках. Она не могла понять, почему весь полет так злилась. Как можно сердиться на этого чудесного ребенка? Она же его так любит! Малыш Ной.

Выспавшийся на борту Алистер выглядел свежим, отдохнувшим и с бешеной скоростью колотил по клавишам ноутбука. Джоанна восхищалась его энергией. С самой первой секунды, как он открывал утром глаза, и до того мгновения, когда вечером опускал голову на подушку, Алистер постоянно был весел, полон сил и знал, что и зачем делает. Джоанна могла время от времени позволять себе мини-депрессии, сопровождаемые просмотром дневных ток-шоу и фильмов по кабельным каналам, или часами бездельничать — Алистер всегда был чем-то занят, бодр, смотрел на вещи просто, а к жизни относился легко. Полная ее противоположность.

— Я психопатка, — сказала Джоанна, гладя его руку.

— Моя психопатка, — улыбнулся Алистер и поцеловал ее в губы.

И это было правдой. С тех пор как его жена сбежала, Джоанна целиком и полностью принадлежала ему: чтобы гладить по руке, целовать в губы, психовать, когда что-то не получается, и обращаться к нему за помощью, потому что у него всегда хватает сил и желания решить любую проблему.

Не веришь, что у нас все серьезно? Вот тебе ребенок от меня.

Течет кран на кухне? Я починил его!

Ждешь слащавого мейла? Джоанна, прошлой ночью ты была прекраснее всех женщин, которых я когда-либо знал. Слетаем на следующие выходные в Амстердам?

Хочешь услышать, что ты прекрасная мать и самая умная и сексапильная женщина на земле?

— Психопатка, но при этом прекрасная мать и самая умная и сексапильная на земле! — Алистер еще раз поцеловал ее и снова уткнулся в ноутбук.

В первые два года их отношений Алистер был невероятно романтичен. С тех пор как его жена Александра узнала об их связи и ушла, он поражал Джоанну красивыми жестами. Великолепные любовные послания (правда, по электронной почте), поездка в Амстердам, полная гостиная красных роз на ее двадцать седьмой день рождения и потом, месяцы спустя, ночь любви, во время которой он говорил: «Запомни это, чувствуешь, да? Мы делаем ребенка!»

Джоанна поцеловала Алистера в плечо: он ведь следит, чтобы она вовремя принимала лекарства, чинит все, что ломается, и делает ее счастливой. Совсем скоро Ной станет спать больше, и она тоже начнет наконец высыпаться, и тогда страсть тех первых двух лет вернется.

Алистер набирал на ноутбуке текст срочного пресс-релиза, касающегося министра транспорта, женатого пятидесятидвухлетнего мужчины, который пожелал оплатить за счет министерства роскошные обеды с членом молодежного общества лейбористов. В этой истории не было бы ничего примечательного, если бы не тот факт, что член общества оказался блондинкой с грудью четвертого размера и всего шестнадцати лет от роду. Джоанна прочитала заголовок: «Росс Джонстоун отстаивает свое законное право на „рабочие встречи с перспективными молодыми политиками“».

— Гасишь скандал? — спросила Джоанна.

Алистер нажал «CTRL» и «S».

— Уже погасил, — объявил он.

В следующий миг Джоанна заснула у него на плече.

*

— Объявили посадку.

Проснувшись, Джоанна увидела улыбающееся лицо Алистера.

— Ну, как ты? — спросил он. — Какой же кошмарный был перелет. Вроде бы теперь он угомонился, а?

Да, теперь все хорошо.

У ее мальчика самые длинные на свете ресницы. И темные-темные волосы, совсем как у папы. Все девчонки с ума сойдут.

— Так, прими-ка антибиотики.

Алистер открыл пузырек, провел пальцем по пластиковому горлышку, попробовал жидкость на вкус и только после этого налил лекарство в ложку и сунул ее Джоанне в рот.

— Все так же болит? — заботливо спросил он.

— Когда самолет снижался, болело. Сейчас получше. — Джоанна провела ладонью по его лицу: — Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. — Он поцеловал ее в лоб. — В этом рейсе я беру Ноя на себя, договорились? Ты только кормишь его, когда я тебе говорю, а в остальном полностью от него отдыхаешь.

— Правда? Но я…

Джоанна снова взглянула на Ноя. Он сладко спал, с ним было так уютно и спокойно, что не хотелось расставаться.