Плач

Я сожалею о том, что сделал, что шпионил за вами в тот день. Это было нехорошо с моей стороны. Я никогда не желал вам зла, сэр. Клянусь Господом Иисусом. Мастер Броккет сказал, что он и миссис Агнесса уезжают, и все из-за меня, из-за того, что я сделал. Я недостоин оставаться в вашем доме, поэтому ухожу странствовать, стеннающий грешник.

«Стеннающий грешник». Это написанное с ошибкой слово поразило меня. Но его использование было теперь обычным в стране, где все больше и больше людей считали, что совершили страшные грехи и должны стенать перед Богом. Я положил записку, поняв, что моя неразговорчивость с мальчиком нанесла больший ущерб, чем я мог себе представить. Мартин доставил в таверну записку, в этом я не сомневался, но потом выместил злобу и обиду на ребенке. Грязный мерзавец!

Смяв листок в руке, я бросился в дом и позвал Джозефину.

— Он ушел! Тимоти. Мы должны разыскать его!

Глава 41

Джозефина пошла за своим женихом, молодым Эдвардом Брауном. Он был счастлив помочь ей разыскать Тимоти, и они вдвоем отправились в одну сторону, я в другую обследовать близлежащие улицы вплоть до Ньюгейта. Но хотя Тимоти не мог уйти более чем час назад, мы не нашли никаких его следов. Только когда стемнело, я прекратил поиски и вернулся в опустевший дом, где зажег свечу и сел, угрюмо уставившись на кухонный стол и проклиная Броккета, который намеренно унижал мальчика. Я понял, что уже воспринимал Тимоти как своего сына, а к Джозефине относился в некотором роде как к дочери. Возможно, потому меня так ранил поступок юного конюха и я в ответ ранил его, дав прорваться своему гневу. Глупец, глупец! Было бы лучше для нас всех, если б я относился к ним только как к слугам.

Я сидел в надежде, что Джозефина и Браун вернутся с Тимоти, и мне пришли на память слова Стивена Билкнапа на смертном одре: «Что будет с тобой, когда меня не будет?» Он как будто предвидел грядущие несчастья.

Тут я глубоко вздохнул. Мне снова вспомнилось, как Билкнап прошлой осенью делал не типичные для него попытки примирения — какое-то время он словно кружил вокруг меня. А потом тяжело заболел — в первые месяцы следующего года, как раз когда я нанял Мартина. Я думал, что шпионство Броккета было связано с охотой на еретиков, но что, если Стивен тоже пытался шпионить за мной, и потом, когда его попытки втереться мне в доверие провалились и он заболел, Стайс отправился искать другого шпиона и обнаружил, что у моего нового стюарда денежные затруднения?

Трясущейся рукой я провел по волосам. Если Билкнап шпионил за мной, это объясняет его предсмертные слова. Но кому я мог быть интересен осенью прошлого года? Охота за еретиками еще не началась, и тогда я даже не работал на королеву.

Мои размышления прервал звук поворачивающегося ключа в кухонной двери. Вошли уставшие Джозефина и ее жених. Браун покачал головой, а девушка рухнула за стол напротив меня.

— Мы не можем его найти, сэр, — сказала она. — Мы расспрашивали прохожих, заходили во все лавки, пока они не закрылись…

Джозефина посмотрела на меня.

— Тимоти — он был хорошо одет, и всякий, кто увидел промежуток в его передних зубах, конечно, запомнил бы его, — добавила она.

Молодой Эдвард положил руку ей на плечо:

— На улицах много беззубых детей.

— Но не с такой улыбкой, как у Тимоти! — Джозефина разрыдалась.

Я встал.

— Спасибо вам за помощь, обоим. Я сейчас пойду к Бараку — может быть, у него есть какие-нибудь мысли на этот счет. — Я был уверен, что такие мысли будут: Джек сам когда-то был беспризорным уличным мальчишкой. — С позволения вашего хозяина, любезный Браун, мы возобновим поиски завтра при первых лучах солнца.

* * *

— Объявить награду, — первым делом предложил Барак.

Я сидел с ним и Тамасин в их гостиной, потягивая из кружки пиво. Как всегда, передо мной была уютная семейная сцена: малыш Джордж спал в кроватке на втором этаже, Джек чинил сломанную деревянную куклу, а его жена тихо шила что-то при свете свечи. Ее живот уже начал раздуваться от растущего внутри ребенка.

— Это я сделаю, — ответил я своему помощнику. — Когда мы завтра выйдем на поиски, предложу пять фунтов.

Барак удивленно поднял брови:

— Пять фунтов! Да к вашим дверям приведут всех потерявшихся мальчишек Лондона!

— Наплевать.

Джек покачал головой, а Тамасин спросила:

— А как зовут жениха Джозефины? Вы всегда называете его по фамилии: Браун.

— Эдвард, — сказал я. — Его имя Эдвард. Хотя про себя я всегда зову его «молодой Браун».

Женщина улыбнулась:

— Наверное, потому, что он отнимает у вас Джозефину.

— Нет, нет, он хороший парень.