Плач

– Прошу прощения, запах нечистот. Я подумала, что это с реки, и закрыла окно. Потом внимательно осмотрела комнату с лампой, но ничего не заметила. Как я сказала, запах был очень слабый.

– А не заметили ли вы чего-нибудь необычного с личным сундуком королевы? С тем, где хранился перстень?

– Как обычно, паж сложил на сундук белье. Никаких нарушений. – Оделл помолчала, а потом проговорила с чувством: – Я бы хотела помочь вам в этом больше, сэр, учитывая расстройство королевы. Но ничего такого не было.

– Вы когда-нибудь заглядывали в этот сундук?

– Несколько раз. Иногда королева доставала оттуда при мне свои драгоценности или неоконченное письмо. Она всегда носила ключ на шее. – Голос горничной стал печальнее. – Но не в последние месяцы. В последнее время Ее Величество, похоже, не хотела, чтобы я заглядывала туда.

Мне пришлось отвлечь ее, хотя для этого потребовалась ложь.

– Иногда, когда люди находятся какое-то время в напряжении, как, я знаю, было с королевой, какая-нибудь не очень серьезная неприятность вроде пропажи перстня, подаренного любимым человеком, может лишить человека душевного равновесия.

Моя собеседница кивнула:

– Это верно. – Однако она все-таки посмотрела на меня проницательным взглядом.

– Значит, вы совершенно уверены, что ничего необычного в тот вечер не было?

Мэри Оделл крепко задумалась, а потом сказала:

– Кроме запаха, который быстро пропал, только одна мелочь – такая незначительная, что я не знаю, стоит ли говорить о ней.

– Какая? – Я подался вперед за столом лорда Парра. – Любая мелочь может оказаться полезной.

– Я сказала вам, что пришла из своих комнат. Вы уже заметили, сколько охраняемых дверей нужно пройти в этом дворце – при входе в помещение стражи, в приемную, в апартаменты и в личные покои. Когда наступает моя смена, меня всегда включают в список. Иногда какой-нибудь новый стражник спрашивает, кто я такая, проверяет, есть ли я в списке, и делает пометку против моего имени. Я не жалуюсь, это их обязанность. Но в апартаментах королевы почти все стражники меня знают, и они просто отмечают мое имя, когда я прохожу. В тот вечер у двери в личные покои стоял стражник, которого я часто там видела, его зовут Захари Годжер. К моему удивлению, он остановил меня и сказал, что не может найти моего имени в списке. Я велела ему прекратить глупости, но ему пришлось дважды просмотреть список, прежде чем он нашел мое имя и пропустил меня. И Годжер говорил громким, грозным голосом, не так, как подобает разговаривать с леди моего положения. – В тоне горничной проскользнуло негодование. – Я подумала, не пьян ли он, но от него не пахло спиртным, да и начальник стражи, прежде чем допустить охрану к несению дежурства, всегда проверяет, что стражники трезвы и их обмундирование и оружие в порядке.

– Это звучит действительно странно, – согласился я. – Надо будет обсудить это с лордом Парром. – Я встал и поклонился. – Благодарю вас за потраченное время.

Миссис Оделл встала.

– Меня просили провести вас в личную молельню королевы. Там вы встретитесь с королевой. Насколько я понимаю, вы должны поговорить с дурочкой Джейн.

– Это так.

Снова след лукавой улыбки, как у королевы Екатерины.

– Желаю вам в этом удачи, сэр.

Дама открыла дверь, и я пошел вслед за ней.

* * *

Мы направились по коридору. В воздухе благоухало розами и лавандой – аромат исходил от лепестков, разложенных на стенных панелях. Через открытую дверь в конце коридора я заметил бесконечно длинную, ярко раскрашенную галерею с высокими стенами и птиц в клетках, издававших приятный щебет. Галерея королевы, предположил я.

Мэри Оделл постучала в боковую дверь и, не дожидаясь ответа, предложила мне войти. Я оказался в личной комнате для молитв. Обстановка здесь была безупречно ортодоксальной – на стенах богатая роспись, как повсюду во дворце, алтарь покрыт вышитым холстом, а в нишах горят свечи. Королева позаботилась, чтобы в ее личной молельне не было никаких видимых признаков реформизма, которые враги могли бы использовать против нее.

Мэри обернулась в дверях:

– Королева и Джейн скоро будут.

– Спасибо, миссис Оделл.

Неожиданно горничная наградила меня обаятельной улыбкой.

– Я знаю, что вы сделаете все, чтобы помочь королеве. Да поможет вам Бог в ваших усилиях, сержант Шардлейк!

– Вы очень добры.

Дама удалилась, шурша шелковыми юбками, и я остался один. Вдали еле слышались голоса – обычный дворцовый гул. Я подумал, что наконец нащупал какую-то почву под ногами. Человек с половиной уха, участвовавший в первом покушении на Грининга, был связан с кем-то наверху, странный эпизод с Мэри Оделл и стражником также нужно расследовать… Даже этот странный запашок нужно обдумать. А теперь мне снова предстояла встреча с королевой. Я посмотрел на одну красную свечу в нише и на мгновение ощутил странное чувство удовлетворения.