Плач Агриопы

Эпидемиолог, хоть и одетый поприличней, чем Павел в момент пробуждения — не в пижаму, а в толстовку и объёмные домашние шаровары, которые, при желании, можно было принять за спортивные штаны, — выглядел жалко. Слёзы струились по его щекам. Очки упали на компьютерный стол. Волосы были взъерошены, а под левым ухом краснела ссадина. Впрочем, её Струве вполне мог заработать в клинике, во время противостояния с богомолом. Резко контрастируя с внешним обликом профессора, его голос, повторявший ерунду, звучал чётко, громко и даже, пожалуй, выразительно. Третьяков подскочил к Струве, обхватил его голову обеими руками и повернул к свету; приподнял тому веки.

- В трансе! Зрачки закатились. — Констатировал он. — Нужно уходить!

- Куда? Почему? — Павел на мгновение подумал, что коллекционер выгоняет его: решил избавиться от нежелательных гостей незамедлительно.

- Твой враг — он, похоже, выследил нас. Я подозревал… Всё-таки он успел добраться до меня, даже через дверь палаты, узнал адрес…

- Враг?

- Ты называешь его богомолом. Не спорю — похож! Грёбаный пожиратель мозгов! Думаю, он совсем рядом. Если представить, что этот вундеркинд, — Третьяков хлопнул Струве по плечу, — Что-то вроде приёмника, поймавшего волну, — значит, сама волна — чёткая. А значит, передатчик близко!

Павел, хоть и был напуган предположением «арийца», взглянул на того с интересом: коллекционер как-то сразу и бесповоротно поверил в сверхъестественное; словно давно готовился к тому, что оно ворвётся в его жизнь. В другое время управдом покраснел бы от смущения: он сам, на месте Третьякова, намного дольше оставался неверующим Фомой. Но сейчас такой роскоши — испытывать неловкость — он себе позволить не мог. Павел почти мгновенно поверил Третьякову, хотя тот не привёл ни единого доказательства собственной правоты.

- Как скажешь, — коротко выдохнул он. — Я помогу Струве.

Управдом крепко ухватил профессора за плечо и помог подняться. Струве передвигал ноги медленно, но не роптал: вырваться или вернуться к монитору — не пытался. Квартира Третьякова была велика. Павел насчитал, как минимум, четыре комнаты. Кроме того, она ещё и отличалась крайне запутанной планировкой. Управдому понадобилось несколько минут, чтобы самостоятельно отыскать прихожую, пока «ариец» шуровал в одном из оружейных шкафов. Зато в прихожей обнаружились старые верные кроссовки. На ноги Струве Павел напялил открытые летние шлёпанцы без шнуровки: первое, что попалось под руку.

- Выходим. Аккуратно. — Вынырнул «ариец» из гостиной. — Держитесь за мной!

Он быстро оделся, шагнул к входной двери.

Но, не успел Третьяков схватиться за ручку, в дверь постучали.

Это был странный стук. Оглушительный. С послевкусием эха. Как будто в огромной пещере обвалился потолок, и звук обвала, сам по себе способный разорвать барабанные перепонки, многократно отразился от стен.

Это был стук в голове. Словно в череп засунули динамик.

- Я… хочу… войти… — Прогремело на весь дом. Голос казался механическим, не принадлежавшим человеку. Так могла бы говорить кукла.

- Он там, — прошептал Третьяков, костяшками пальцев стукнув себя по лбу. — Нам надо…

Павел вопросительно уставился на хозяина квартиры. Сосредоточиться было нелегко: после громогласного стука глаза болели, голова кружилась, в ушах звенело.

- У тебя есть любимая песня? — Неожиданно выпалил коллекционер.

- Что? — Управдом попятился от чудака. Он был почти уверен: ариец не в себе; в его голове вовсю копается богомол, стоявший у двери.

- Песня. Любая. Первая, что приходит на ум. Назови её!

- Ну… Полюшко-поле… — Протянул Павел.

- Запевай! — Выкрикнул Третьяков. Если бы не напряжённый и вполне осмысленный взгляд, которым тот сверлил управдома, последний совершенно утвердился бы в мысли, что перед ним — пленник пожирателя мозгов. Но взгляд заставлял верить. А Третьяков сам подал пример. Мягко загудел.

- Полюшко-поле, полюшко широко поле. Едут по полю геро-о-ои, ой да красной армии герои-и-и…

И он не только пел. Он на цыпочках начал отступать из прихожей назад в гостиную, маня Павла за собой. Управдом внезапно понял замысел коллекционера: забить голову навязчивой мелодией, заслониться от богомола. Получится ли?

- Девушки пла-а-ачут, Девушкам сегодня грустно. Ми-и-илый надолго уе-е-ехал. Эх, да милый в армию уе-е-еха-а-ал, — Грянул и Павел.

Знать бы ещё, что задумал Третьяков. Неужели забаррикадироваться в дальних комнатах? Разве баррикады из мебели сдержат ментальную атаку богомола?

Павел недооценивал коллекционера. Тот, похоже, имел куда более разумный план действий. Не просто отступал вглубь квартиры — двигался по известному ему пути прямиком к спасению. Миновали ванную, добрались до спальни, в которой, пару часов назад, проснулся Павел. Неожиданно Третьяков бросился к стене комнаты — к голой стене за спинкой роскошной кровати, — и со всей силы принялся колотить по ней кулаками. Павел на одно мгновение вновь усомнился, что хозяин квартиры мыслит здраво, но и Третьяков вновь преподнёс сюрприз: его кулаки утонули в стене, прорвали обои.