Плач Агриопы

Павел замер. Он только сейчас понял, через какую гору, через какой внутренний Эверест, перевалил Третьяков. Тот, незримо, вёл борьбу с самим собой всё то время, пока скитался с Павлом от одного ненадёжного убежища — к другому. Наверное, считал управдома вралем, а может, сумасшедшим. А может, и верил в его правоту, но не готов был ввязаться в сомнительное предприятие. Павел помнил: ещё недавно Третьяков категорически отказывался становиться Стрелком; бежал из своей московской квартиры отнюдь не выполнять миссию — лишь чтобы спастись от богомола, от безжалостного дознания, от насилия над волей, мыслью и памятью, которое для Третьякова было тем страшней, что он, вооруженный сотнями умений, никак не мог ему противостоять. И вот — через бездну тёмных событий и мучительных раздумий — коллекционер решился. Пожалуй — на одну из самых безнадёжных, в его жизни, авантюр. Что тут скажешь? Что вообще тут можно сказать?

- Спасибо. — Буркнул Павел. Взглянул Третьякову в глаза, встретил в них облегчение и понимание. — Спасибо тебе!

- Териякум! Нашёл всё! Компоненты… — В «штабную» комнату вломился алхимик. Его было не узнать: запылённый, как пилигрим, вымазанный глиной, паутиной, зелёным соком трав, — он широко улыбался. — Собирать всё — в одно: три часа. Варить — три часа. Выветривать — три часа. Теперь надо… — закончил он.

- Ты сделаешь лекарство? — Вскочил на ноги взбудораженный Павел. — Лекарство от Босфорского гриппа? Им можно будет вылечить всех людей? — Управдом крутанул рукой над головой, попытавшись показать, что имел в виду — весь человеческий мир.

- Не так, — улыбка сползла с лица алхимика. — Для пять человек. Хватит для пять. Больше нет… частей… компонентов…

- А если собрать? Отыскать? — Упорствовал Павел. — Ты сможешь сделать ещё лекарства?.. терияка?..

- Сложно… — Сеньор Арналдо, в прошлом профессор Струве, скривился. — Некоторые компоненты… части… сами испытывают… потребность в приготовлении… Две из всех потребно готовить по два годовых цикла… Весна, лето, осень, зима, весна, лето, осень, зима — два раза… Здесь были готовые части. Может, есть такие ещё… не здесь — в другом месте… Если есть — смогу смешать териякум ещё.

- С богом! — Третьяков сделал широкий приглашающий жест. Алхимик взглянул на «арийца» насторожённо — наверное, про бога не всё понял. — Приступайте, господин профессор, — поправился Третьяков. Наша помощь — нужна?

- Нет нужды в помощь, — отозвался адепт Великого Делания. — Есть нужда в свободное время.

- Три, плюс три, плюс три — итого девять часов. — Подсчитал Павел. — Это значит, работа до утра.

- Я не сплю. Работаю до утра. — Согласился алхимик.

- И мы — не спим. — Ввернул Третьяков. — Верней, спим по очереди. — Он обернулся к управдому. — Чьё дежурство будет первым?

- Моё, — Павел выпятил грудь. — Это оказалось забавно. Третьяков весело хмыкнул, даже алхимик улыбнулся — то ли уяснив, в чём здесь комизм, то ли за компанию.

- Ладно. — Третьяков от души зевнул. — Тогда я — спать. Разбуди через четыре часа.

Не тратя времени даром, он подкормил генератор порцией горючего, а затем и вправду соорудил себе лежбище из трёх стульев и растянулся на нём. Павел сомневался, так ли уж «ариец» истосковался по покою. Может, после только что состоявшегося разговора, тому попросту не о чём больше было говорить. Если не улечься — значит, вести светские беседы о пустяках. Занимать ночь пустой болтовнёй. Это, пожалуй, претило Третьякову больше, чем безделье. Впрочем, до храпа дело не дошло. А вот засопел «ариец» — сонно, довольно и совсем быстро: и четверти часа не прошло. В конце концов, даже воины сделаны не из железа: они устают, как и простые смертные. Павел тоже ощущал усталость. Он был не настолько слабохарактерным, чтобы прикорнуть рядом с подельником и наплевать на дежурство, однако, чтобы стряхнуть сон, решил пройтись по дому.

Сперва он не планировал удаляться за пределы той его части, что освещалась электричеством. Заглянул в спальню, прислушался к тревожному дыханию студента и девушки. От тех так и веяло жаром, как от печки, но они не метались в бреду, что, в их положении, уже казалось благом. Павел поменял компрессы девушке и, обнаружив небольшой запас тонких кухонных полотенец, соорудил из них ещё пару — для студента.

Потом управдому пришло на ум, что свечи, за которыми никто не следит, могут вызвать в доме пожар. Ему самому не слишком-то верилось в это: берлога травника, казалось, отсырела от кровли до фундамента (если последний вообще имелся). Однако Павел понимал: мысль о пожаре, в принципе, здравая, — потому, запасшись мужеством, углубился в комнаты, освещённые одними только свечами.