Плач богов (СИ)

От грациозных движений и непредсказуемых действий обоих партнёров даже сердечный пульс сбивался со своего и без того напряжённого ритма. Это ощущалось далеко не по одной собственной реакции. Казалось, ты буквально вливалась в общий организм окружающей тебя публики, сплетаясь и нервами, и чувствами с чужой энергетикой и даже мыслительным процессом. Правда, по большей части над сознательным преобладало эмоциональное и осязательное. Поэтому всё остальное и отступало далеко на задний план, превращая всё тело в один сплошной оголённый нерв или же в обнажённую до костей уязвимую сущность.

Взгляд неотрывно следил и наблюдал, а кожа вбирала из воздуха вибрирующие разряды обоюдного безумия. Не удивительно, почему настолько глубоко ощущалось чуть ли не каждое действие центральной пары ведущих танцоров и почему приходилось всякий раз вздрагивать, тут же судорожно вздыхая или выдыхая, стоило лишь кому-то из них проделать какой-нибудь головокружительный «пируэт» или слишком резкое движение. То, как негласная властительница этого маленького пятачка оторванной от внешнего мира вселенной вначале подступала, а потом обходила застывшую фигуру своего партнёра, подключая к языку пока ещё сольного танца будто надламывающиеся жесты рук, наверное, можно было сравнить лишь с каким-нибудь высокохудожественным полотном, изображающим сверхэмоциональный момент на религиозную тематику. Только здесь была далеко не одна композиция, а сразу несколько дюжин, а может и сотен тысяч. И все они сконцентрированы в телах и движениях этой пары, ожививших и разыгрывающих на глазах стольких свидетелей запредельную страсть своих сумасшедших чувств. При чём настолько проникновенных и мощных, что в наглядной передаче их искренности не закрадывалось не единого сомнения.

У Эвелин чуть сердце не разорвалось за прошедшую минуту, стоило лишь проникнуться и прочувствоваться скрытым смыслом незнакомого ей танца в исполнении всего одной пары, чтобы до конца понять, что он означает, и почему Киллиан Хейуорд говорил о его запрете для массовой популяризации. Когда мужчина подключился к общим движениям танго к своей партнёрше-богине, буквально окольцевав ту своими руками и через чур смелой поступью ног, кроме нахлынувшего в тот момент жгучего желания закрыть глаза и благополучно лишиться чувств, Эва, наверное, больше и не испытала. Хотя нет. Это было лишь по началу. И длился этот приступ довольно недолго.

Девушка пришла в себя сразу же, как только двор наполнился шелестом одобрительных аплодисментов и всего через несколько секунд к ведущей паре танцоров начали подключаться другие желающие. Пусть и не настолько яркие и не завораживающие до глубины души своими танцевальными способностями наблюдающие за ними взоры, но всё же достойные и своей порции заслуженной похвалы.

- Так это… и вправду танец бедных эмигрантов? – как эти слова сорвались тогда с её губ, для Эвелин останется неразрешённой загадкой даже через несколько десятилетий. Но они-таки сорвались, с несдержанным придыханием и лёгкой дрожью в изумлённом голосе, будто сами по себе и вопреки желанию. И то, как она прижимала в ту минуту горячую ладошку к своей часто вздымающейся груди, Эва тоже заметит не сразу. Будет почти с тоской в поплывшем взгляде наблюдать, как Полин и Крис отделяются от линии зрителей, тут же вливаясь в танцующие пары своим контрастирующим друг с другом тандемом, и, видимо, завидовать им. Но скорее неосознанно и только телом, чуть дрожащим от переизбытка переполняющих её ощущений и ответной реакции на музыку, увиденное и прочувствованное.

- А у вас возникли какие-то сомнения на данный счёт? Или по-вашему, бедные люди не способны самовырожаться схожими способами, поскольку ни на что не способны в принципе из-за своего происхождения и врождённой необразованности? – она так и не поймёт, чем её отрезвит сильнее, голосом или же смыслом слов Хейуорда? А может и тем и другим вместе взятым, включая его близостью, буквально вломившейся в сознание девушки после короткой «амнезии», до этого вырвавшей её ненадолго из границ окружающей реальности?

- Я не говорила такое! – она даже порывисто выдохнет от возмущения и впервые не сдержится. Обернётся и посмотрит расширенными от изумления глазами в дьявольский лик молодого мужчины, практически нависающего над ней всего в нескольких дюймах от её спрятанного за маской лица.

И снова её сердце изойдётся сумасшедшим ритмом собственного обезумевшего танца, впиваясь раскалёнными стилетами обжигающего страха в сухожилия и опорные точки резко ослабевшего тела. Захочется резко присесть (только вот куда?), как и закрыть веки, чтобы не видеть и не чувствовать всего этого. Но не сможет. Кое-как сдержится, только бы не задохнуться под оглушающим ударом накрывших с головой ощущений и оцепенеет, впившись мёртвой хваткой шокированного взора в чёткие черты напротив.