Плач богов (СИ)

Хотя… назвать то, что она чувствовала в тот момент, сплошным паническим страхом – не поворачивался язык. Да, притапливающие приступы парализующего шока периодически накатывали лёгкой контузией и страстным желанием на что-нибудь присесть. Но всё же, это явно не они удерживали девушку на месте и не давали сбежать из комнат подруги в другую часть особняка со всех ног и не оглядываясь. Желудок, диафрагму и где-то на уровне солнечного сплетения скручивало изнутри тугими, горячими ещё и пульсирующими узелками совершенно иных ощущений. Да, они шокировали, но это был какой-то странный шок, щекочущий нервы по натянутым струнам противоречивых эмоций и… скрытых желаний. Будто Эвелин намерено никуда не уходила отсюда, удерживаемая подсознательным ожиданием, что её вот-вот переубедят не только остаться, но и уговорят тайно бежать из поместья туда, куда она сама мысленно рвалась чуть ли не с первых минут утреннего пробуждения. Ведь ей предлагали то, что ей казалось на протяжении всего дня абсолютно недосягаемым и невозможным. И как после такого не разпереживаться?

- На самом деле это не так уж и сложно, если есть надёжный соучастник и такой же страстный любитель ночных приключений. Только не подумай, будто я занимаюсь подобными вещами каждую божию ночь. На самом деле, совсем не часто и то лишь во время больших праздников и когда Терре Промиз переполнен, как сегодня, шумными гостями, за которыми нужен глаз да глаз. Считай, как минимум до пяти утра о нашем существовании ни разу не вспомнят. Довольно удобный расклад вещей, не так ли?

- И с кем же ты всё это время сбегала из дома?

- С тем, на кого меньше всего способны подумать и в чьей надёжности я уверена, как никто другой. Ну так что? Ты и дальше будешь изводить себя мучительными сомнениями или же присоединишься к нам? Учти, я в любом случае здесь не останусь. А тебе придётся выбирать: либо с нами, либо одной в этой комнате на всю оставшуюся ночь, либо обратно в бальный зал под бдительный надзор своей вездесущей тётушки.

- И что… за всё это время ты так ни разу и не попалась? – что поделать, если сомнения действительно слишком мучительные, а соблазн выбраться в город куда сильнее желания остаться здесь в полном одиночестве (или, не приведи господь, в компании тётки и её дочерей!). Да и всё это время, в сущности, таковым и являлся.

Но ведь она ни черта не знает из того, куда они собираются, и где гарантия, что они вернуться целыми и невредимыми, плюс, так никем и не замеченными? И кто тот таинственный, якобы надёжный сопроводитель Полин д’Альбьер, кому та так безоговорочно доверяет?

- По-твоему, стала бы я предлагать тебе подобную авантюру, если бы кто-то в этом доме был в курсе всех моих тайных увлечений? Да меня скорее бы заперли под замок, выставив под дверьми и окнами с дюжину профессиональных гардекоров, а мадам Леру подселили бы прямо в эти покои мне под бок! Ну же, Лин! Я же не только для себя это делаю, но и чтобы тебе не пришлось здесь скучать до второго пришествия. И было бы это опасным, разве стала бы я так рисковать? Вместе ведь всегда интересней и веселей. Или скажешь нет?

- И как всё это выглядит в действии?

Как выявилось позднее – всё выглядело достаточно продуманным и не таким уж и сложным, как могло показаться на первый взгляд. Заминка больше всего коснулась момента со сменой бальных платьев на маскарадные костюмы и то, благодаря появлению Эвелин и помощи Пол, каких-то особых сложностей с переодеванием не возникло. Эва даже не стала возражать выбранному для неё подругой через чур яркому образу испанской цыганки, поскольку Bata de cola из огненно-красного бархата, шитое лучшими модистками Парижа ещё где-то в середине 50-х годов для бабки Полин – большой любительницы карнавальных празднеств, по качеству и крою могло лишь соперничать с роскошными туалетами французских королев и фавориток последних трёх столетий. Чего только стоил корсаж и пышное полотнище юбки, расшитые более тёмными узорами ручной вышивки и полудрагоценными камнями вроде шпинели и циркона. Удивительно, что подобную красоту теперь хранили, как одну из старых «тряпок» в бабушкином сундуке. Хотя, многие оттенки красного и без того будоражили своим вызывающим цветом даже самый предвзятый или циничный взгляд.

Не то, чтобы Эвелин как-то тянула внешностью на жгучую цыганку или какую-нибудь Консуэло (прототип коей, видимо, и был взят для многих карнавальных костюмов бабки Полли), но даже в этом платье, ещё и в тёмно-бордовой маске, скрывавшую половину лица, девушка с трудом узнала в отражении большого зеркала будуара подруги невзрачную сиротку Эву. Вернее, совершенно не узнавала, поскольку и цвет Bata de cola, и яркое пятно маски на бледном лике, ещё и в ореоле червонного золота тёмно-русых волос, создавали какой-то уж слишком ирреальный образ несвойственной ей внешности – слишком контрастирующий с той, кем её привыкли все видеть и воспринимать.