Как только я вошла сегодня в этот дом, и ты снова стал собой в моем сознании, я поняла, что с тобой не все кончено, как я думала. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь по-настоящему покончить с тобой, Мейсон Раш, — ты слишком глубоко забрался мне под кожу. Одни только воспоминания настолько ярки, что я почти вижу, как мы стоим перед этой кроватью и танцуем вместе. Так банально, но и так пьяняще, всепоглощающе и почти сюрреалистично.
Мне стоило больших усилий отказать тебе сегодня, потому что грань между прежней и новой Эмилией истончается рядом с тобой. Ты сбиваешь меня с толку.
Я падаю на спину — на эту кровать, где мы столько всего вытворяли, и раскидываю руки. Наша песня через наушники эхом отдается прямо в моем мозгу. Если я сосредоточусь, Мейсон, я все еще смогу почувствовать слабый запах травки и ощутить, как ты наклоняешься надо мной, позволяя своим губам двигаться по моей челюсти и шее в такт этой песне. Я чувствую, как ты прижимаешься ко мне бедрами и шепчешь мне на ухо, какая я, по-твоему, сексуальная. Как ты гладишь меня по волосам, пока я лежу на твоей груди и смотрю в окно на твой сад. Так просто.
Если я сосредоточусь, то увижу здесь все эти странные лица и твои темные глаза, которые преследуют меня, куда бы я ни пошла. На кончиках пальцев я все еще чувствую твою кожу, когда глажу твою грудь, ощущаю соленый вкус на языке, когда облизываю твое горло. Я чувствую твои грубые пальцы на своей заднице, на груди, на шее. И я все еще слышу, как ты отчаянно кричишь мне вслед
Все это время был только секс. Больше ничего. Мы либо трахались, либо молчали. Все, что я знаю о тебе, я знаю потому, что наблюдаю за тобой 24 часа в сутки и потому, что донимаю твою мать вопросами. Я знаю, что ты ненавидишь лазанью, потому что однажды, когда тебе было семь лет, ты съел испорченную, и потом всю ночь просидел в ванной. Когда ты ее ешь, то делаешь это медленно и осторожно. Я знаю, что, когда тебе было 10 лет, ты упал с плакучей ивы и сломал руку. Я знаю, что ты участвуешь в подпольных боях, чтобы что-то почувствовать, потому что иначе ты не чувствуешь ничего, кроме безразличия. Наверное, это тяжело, Мейсон. Но знаешь, чего я не знала, Мейсон? Что у тебя была большая любовь. Я не знала, что есть кто-то, кто может вырвать тебя из моих рук, просто взглянув на тебя. Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше. Я бы хотела, чтобы ты рассказал мне хоть
Если бы любила, не стала бы ему изменять. И так неразборчиво. Если бы любила, то не сидела бы сейчас здесь, думая о тебе, в твоем подвале, в твоей темноте, желая, чтобы она снова поглотила меня.
Как будто ты меня услышал, Мейсон, я чувствую твое присутствие в комнате. Я знаю, что ты здесь, мне не нужно оборачиваться. Мое сердце бьется быстрее, а в животе все трепещет. Я не двигаюсь. Вдруг матрас прогибается, и ты опускаешься на край. Мне приходится взять себя в руки, чтобы не мурлыкать, как кошка, когда твои пальцы касаются моей головы. Потому что я знаю, что это ты, Мейсон. Никто не прикасается ко мне так, и никто не вызывает таких сильных ощущений. Я прикусываю губу, когда твои пальцы пробегаются по моим волосам. Ты любишь мои волосы, хотя они уже не такие длинные, как раньше, и ты всегда говорил обратное. Одной рукой ты медленно гладишь меня по верхней части спины, поверх рубашки, так медленно, затем по всей спине до копчика. По коже бегут мурашки. И вдруг вокруг меня появляется знакомое, сладкое, густое облако дыма, потому что ты, как всегда, выдыхаешь дым мне прямо в лицо. Я глубоко вдыхаю, чего никогда бы не сделала раньше, и чувствую, как ты наклоняешься надо мной, упираясь руками слева и справа от моих плеч. Ты снимаешь с меня наушники и шепчешь мне на ухо слова нашей песни своим хриплым голосом.
— Подари мне свою любовь, детка, я могу добавить своего стыда. Принеси наркотики, детка, я добавлю к ним своей боли. Вот мое сердце. А вот мои шрамы на нем.
Твое дыхание касается моей шеи, и я вся дрожу, когда ты ложишься позади меня и притягиваешь меня за бедра. Твой лоб упирается в мой затылок, а косяк тлеет между пальцами. Я беру твою руку и подношу косяк к губам. Ты ненадолго застываешь, но в конце концов позволяешь мне сделать глубокую затяжку и, выдохнув, я позволяю себе опустить голову на твое плечо. Наблюдая за тем, как я впервые выдыхаю дым через плечо