Плачь, детка, плачь (СИ)

Ты без рубашки, Мейсон, а на мне только рубашка и трусики. Я снова опускаю голову, и ты проводишь кончиком носа по моей шее, отчего по моему телу снова пробегают мурашки. Затем я слышу, как ты глубоко вдыхаешь.

Я не знаю, что здесь происходит, Мейсон.

Я искренне верила, что ты мне больше не нужен. Но я влюбляюсь в тебя снова, и ненавижу это. Я беру у тебя косяк, и ты позволяешь мне закурить, проводя рукой по моему бедру. Черт, Мейсон, что мы делаем? Но я не могу остановить тебя; не могу, этот момент здесь такой волшебный. Я снова в другом мире, в твоем мире, и мне немного нравится в твоем мире прямо сейчас.

Твои пальцы медленно пробираются вверх под моей футболкой. Подушечки скользят по нежной коже моего живота, и я слегка вздрагиваю. Ты никогда раньше не прикасался ко мне так. Я таю. Твое дыхание продолжает ласкать мою шею, и, когда я снова затягиваюсь травкой, все в моей голове расплывается, словно обволакивается ватой. Твои пальцы продолжают двигаться вверх, Мейсон, и я не останавливаю тебя. Я никогда не останавливала тебя раньше, кроме того ужасного дня и сегодня после обеда. Моя кожа трепещет, когда кончики твоих пальцев оказываются под моей грудью. Ты нежно проводишь по контуру, прежде чем обхватить ее и провести большим пальцем по соску. Из меня вырывается глубокий стон. Косяк выпадает из моей руки.

Я не решаюсь повернуться и посмотреть на тебя, Мейсон, потому что тогда это станет реальностью. Песня из моих наушников звучит над нами и окутывает нас, как одеяло. Твоя рука выскальзывает из-под моей футболки. Кончики твоих пальцев нежно поглаживают мою руку, а затем ты крепко берешь меня за плечо и переворачиваешь на спину. Я быстро закрываю глаза. Я чувствую, как твой большой палец касается моих губ, затем подбородка и шеи. Когда я откидываю голову назад, он двигается по моему горлу и ключицам, где бьется мой пульс.

Я чувствую твой горящий взгляд и твою твердость на моем бедре. Ты отдаешь, ничего не прося взамен. Ты берешь мою руку — нежно и осторожно, не грубо — и кладешь ее на свою теплую гладкую грудь, прямо туда, где бьется твое сердце. И, Мейсон, оно бьется быстро. Я резко открываю глаза и смотрю прямо в твои глаза. Твои ласковые, нежные глаза. В них горит желание, которое я ощущаю и в себе. Затем ты кладешь свою руку одновременно на щеку и на шею. Она такая большая, и от одного ее прикосновения у меня возникает чувство защищенности.

— Я знал, что найду тебя здесь, — мягко говоришь ты. Я прижимаюсь к тебе, потому что мне нужно чувствовать тебя, но отвожу взгляд. Это слишком. Я опускаю глаза и смотрю на свою руку на твоей груди. Указательным пальцем я нежно провожу по новым татуировкам. Ты никогда не говорил мне, что означают твои татуировки маори, но почему-то мне нравятся новые.

— Это наша история, к которой ты сейчас прикасаешься, Эмилия. — Твой голос такой хриплый, когда ты говоришь это, и мой взгляд устремляется вверх. В твоих глазах только честность и желание. Я снова смотрю на твою грудь, где мистические символы соединяются в единое целое. Ты берешь мою руку и кладешь ее на определенные чернильные линии.

— Это я впервые увидел тебя. — Мое сердце замирает, я смотрю вверх, потом вниз. Ты продолжаешь вести моей рукой по своей груди к верхней части ребер. — Это мы впервые поцеловались. — Наши руки опускаются вниз. — Это я впервые почувствовал тебя. — Я не могу дышать, Мейсон, я не могу в это поверить. — А это… — Ты опускаешься еще ниже. — Я решил, что больше никогда тебя не отпущу. — Вот еще — у основания мышц живота. — Здесь я понял, как ты сломлена, и стал пользоваться этим. — Мы скользим по твоему боку, дальше вниз. — Здесь я понял, что больше никогда не смогу дышать без тебя. И здесь я потерял все, что мне нужно, чтобы дышать. — Затаив дыхание, я поднимаю взгляд к твоим глазам, в которых застыла мука, с которой ты никогда раньше на меня не смотрел. Ты опираешься на локоть, нависая надо мной, твой вес на мне, твое выражение лица так проникновенно. Твои губы влажные и слегка приоткрытые, и ты некоторое время пристально смотришь мне в лицо. Затем ты опускаешь губы на линию моей челюсти и проводишь ими до впадинки под ухом.

Я чувствую там твое дыхание.

— Прости меня, детка. Мне очень жаль, — шепчешь ты. Я закрываю глаза, потому что они наполняются слезами. Ты продолжаешь целовать мою шею, такой мягкий, такой нежный, такой извиняющийся; ты извиняешься перед моим телом всем, что ты есть, и всем, что делает тебя тем, кто ты есть. Мои пальцы дрожат, и я вцепляюсь в одеяло под собой, чтобы не поднять их, не притянуть тебя к себе и никогда не отпускать.

Я не могу этого сделать, Мейсон; я никогда не смогу снова доверять тебе и не смогу позволить тебе вернуться в мою идеальную жизнь.

Ты снова смотришь мне в глаза.

— Ты никогда не простишь меня, не так ли?