Плач к небесам

В этот момент ему казалось, что он может влюбиться в нее, представить себе это, полюбить ее. Ему казалось, что в ней присутствует что-то такое... Не предсказуемая таинственность и неизбежная вульгарная сущность, а что-то бесконечно более сильное, неистовое...

— Но что это ты делаешь? — удивился он. — Что это... у тебя в руках?

Они были совсем не похожи на человеческие, эти руки.

Женщина накинула кожаную петлю на него. «Как странно она себя ведет!» Он посмотрел вниз и увидел, что петля стянула ему грудь и предплечья.

— Что это ты сделала? — опять спросил Карло.

А потом, попытавшись пошевелиться, понял.

Она накинула петлю и на спинку кресла, затянув ее так туго, что он не мог наклоняться вперед, а руки мог поднять только до локтя. Все это было ужасно странно!

— Нет! — сказал он, улыбаясь. Потом резко согнул руки в локте, вскинув руки вверх и чуть не расплескав фляжку с бренди. И внезапно дернулся вперед.

Это оказалось невозможно. Огромное, тяжелое кресло не шелохнулось.

— Нет! — повторил он снова. Его улыбка стала холодной. — Мне это не нравится. — И, словно воспитывая маленького ребенка, ласково покачал головой.

Но женщина зашла за его спину, так что он не мог более ее видеть. Попытавшись растянуть ремень правой рукой, он понял, что петля затянута слишком крепко.

Тогда, скрестив руки, он схватился за ремень обеими руками. Бренди упало на стол. Мокрые пальцы скользили по коже ремня. Что-то крепко держало ремень сзади.

Странная женщина появилась у его правого плеча.

— Так вам это не нравится? — спросила она.

И Карло снова посмотрел на нее с холодной улыбкой. О, когда это дурачество закончится, он заставит ее хорошенько за это заплатить. Когда он сдерет с нее одежду и зажмет ее рот рукой и она будет полностью в его власти. Ничего особенно жестокого, так, небольшой урок. И он уже представил себе, как засовывает пальцы за эту широкую вышитую ленту и раздирает ее.

— А ну сними это, моя дорогая, — тихо, холодно-приказным тоном произнес он. — Сними это с меня, и поживей!

Она стояла рядом с ним, опустив руки вдоль тела, и он смотрел на ее большую кисть, на ее пальцы, невозможно длинные, тонкие и белые, для которых даже перстни казались слишком большими: рубины и изумруды. О, она была отнюдь не бедной, эта женщина! Рубины, изумруды и эти жемчужинки в волосах!

Неожиданно выбросив правую руку вперед, Карло схватил красавицу за запястье и притянул к себе на колени.

— Мне это не нравится, — шепнул он ей на ухо. — И я укушу тебя за твою хорошенькую шейку, если ты сейчас же не протянешь руку и не расстегнешь пряжку.

— Ох, неужели вы так поступите со мной? Неужели? — спросила женщина без тени страха.

Между тем с ним что-то происходило. Когда он смотрел на нее, на ее совершенное лицо, сознание его прояснялось, однако в теле еще сохранялась хмельная слабость. В передней части лба накапливалась тупая боль. Предплечья были так крепко связаны, что левой рукой он не мог, скорее всего, дотянуться до шеи женщины. Но, если бы понадобилось, он в одну секунду мог бы сломать ей руку и повалить на пол. И тогда бы все кончилось. Но Карло был слишком пьян для этого. Ему вообще не нужно было сюда приходить.

— Сними с меня ремень! — приказал он еще раз. — Живей!

Незнакомка смотрела на него в упор, не отвечая. И вдруг он почувствовал, что она как-то обмякла и зашевелилась у него на коленях. И в тот же момент заметил, что ее черные глаза в самом центре чуть отсвечивают синевой. Лицо ее, приближаясь, загораживало ему свет. Она была так близко, что он чувствовал ее дыхание. Оно было столь свежим и чистым, что он опять возжелал ее, как возжелал бы, даже если бы она была дурнушкой, за одну лишь свежесть, за одну лишь юность.

В этот миг ему была нужна плоть. Ее губы коснулись губ Карло, и он неожиданно для себя закрыл глаза и невольно отпустил ее запястье. Но женщина не двинулась с места. А последовавший затем поцелуй потряс его, вызвав желание настолько сильное, что, казалось, в этот миг не было ничего важнее.

Он отстранился от нее и коснулся головой спинки кресла.

— Сними ремень, — сказал он мягко, ласково. — Давай же, я хочу тебя! Я хочу тебя... — повторил он шепотом. — Зачем ты провоцируешь меня, глупая женщина?

— Но я не женщина, — прошептала она как раз в тот миг, когда он закрывал ее рот своим поцелуем.

— Хм-м-м-м... — Карло слегка нахмурился. Что-то противоречивое, жутко противоречивое было в ее глупой шутке. А его наслаждение было ленивым, воюющим с опьянением, и он лишь смутно осознавал, что она переложила его руки на подлокотники кресла и прижала их ладонями. Мягко, игриво, мучая его каждым жестом, и очень, очень странно...

— Не женщина? — Что-то совершенно неземное чувствовалось в текстуре ее губ. Они были такие сладкие, такие мягкие и в то же время не... — Тогда кто же ты, — прошептал он, растягивая губы в улыбке, не прекратив поцелуя, — если не женщина?

— Я Тонио, — выдохнула она в его рот. — Ваш сын.

— Тонио.