Плач Минотавра

Мы прошли примерно двенадцать тысяч шагов, когда уткнулись в тупик. Тогда Фобаридм сказал, что про тупики нам никто не говорил и что мы должны повернуть назад. Я ответил, что нам были даны четкие приказы и что мы не прошли еще и половины пути. Тогда он рухнул на колени и со слезами начал причитать, что Богиня поймала нас в ловушку и что мы никогда не сможем выбраться наружу. «Мы заплутали в чреве Богини, — стенал он, — мы умрем здесь». Состояние Фобаридма было столь тяжелым, что мы решили вернуться. Мойрамабра забрал у него таблички и отдал мне факелы. Мы двинулись назад, и Фобаридм, весь в слезах, поплелся за нами. Через сто шагов мы пришли в пещеру, которую, согласно нашим записям, уже проходили два раза. Мойрамабра предложил срезать дорогу, повернув в галерею, через которую мы вошли в пещеру в первый раз. Мы сильно повздорили, поскольку я не мог согласиться с таким очевидным несоблюдением приказов. Я настаивал на том, что на обратном пути мы, согласно вашим указаниям, должны все время сворачивать налево. Мойрамабра же твердил, что больше не может слушать причитания Фобаридма и что, если так пойдет дальше, то первым сойдет с ума он. Я предложил разделиться, и Мойрамабра согласился. Я должен был забрать часть факелов, провизии и таблички. Поразмыслив, я сообразил, что это уже ни в какие ворота не лезет, и решил уступить. Сначала Мойрамабра срезал в одном месте, потом в другом, голос его звучал уже не так уверенно, как в начале. Затем он начал ругать записи Фобаридма: «Что за ерунду ты тут нагородил. Если бы не моя память, мы бы уже тысячу раз заблудились». В конце концов мы вышли в пещеру, которой не проходили. Мойрамабра взбесился и начал оскорблять и избивать Фобаридма. Тот же перестал стенать и начал смеяться над нами: «Вы можете избить меня до смерти, — говорил он. — Мы все равно умрем в чреве Богини, мы уже мертвы!». Мойрамабра вырвал у меня из рук факел и ударил им Фобаридма по голове раз, потом другой, потом еще. Так он его убил.

«Успокойся, Мойрамабра, — сказал я ему, ни словом не упрекнув в содеянном, так как боялся, что та же участь постигнет и меня. — Мы с тобой действительно потерялись. Мне кажется, что лучше нам будет разойтись, как мы и собирались раньше». Я отдал ему таблички, большую часть еды и три факела. Мойрамабра как-то затих после того приступа ярости. Он сказал мне, что, прежде чем идти дальше, ему нужно поесть и отдохнуть. Я ответил, что первый, кто найдет дорогу обратно, должен будет организовать поиски оставшегося в лабиринте, и ушел по тому же коридору, по которому мы пришли в пещеру. Я более или менее помнил, как мы шли под конец, и рассчитывал добраться хотя бы до одной из пройденных нами точек, а оттуда, все время сворачивая налево, выйти из лабиринта. Но оказалось, Мойрамабра преследует меня, чтобы убить: он не мог позволить, чтобы свидетель его преступления вышел из лабиринта живым. Я слышал его шаги у себя за спиной в темноте. Он не зажигал факела, чтобы я его не заметил. Я ускорил шаг, он, судя по его дыханию, тоже. Я побежал вперед и, стрелой пролетев пещеру, метнулся в первый попавшийся коридор. Я бежал и бежал, не замечая ничего вокруг, пока не упал без сил. Какое-то время, не знаю сколько, я пролежал без сознания.

Когда я очнулся, мой факел уже погас. Где-то вдалеке я увидел огонек и подумал, что это, должно быть, Мойрамабра. Тогда я спрятался в укромной нише и, едва он поравнялся со мной, запрыгнул ему на спину и начал бить факелом по голове. Он рухнул как подкошенный, не издав ни звука. Я бил его, до тех пор пока не понял, что он уже никогда не поднимется. Затем я перевернул его, чтобы взглянуть в лицо. Это был не Мойрамабра, но один из тех, кто был в первой группе. В моей душе даже ничего не шевельнулось. У жертвы моей не было табличек, лишь факел и немного еды. Я подумал, что с ним, должно быть, приключилось то же, что со мной и моими товарищами. Я забрал у него все вещи и вновь продолжил бессмысленные метания. По пути мне не раз встречались скелеты людей и животных. Не раз видел я галереи, отмеченные геометрическими фигурами, нашими цифрами, какими-то странными знаками. Я бродил по лабиринту, словно призрак, без устали молясь Богине, вспоминая молитвы или придумывая их на ходу. То, что я стою здесь, перед вами, если мне, конечно, это не снится, — настоящее чудо. Все переходы лабиринта ведут в никуда и спуститься туда — все равно что целоваться со смертью.

Лабиринт и время

Пораженный откровенностью и рассудительностью Калорамы и видя к тому же, что печальный опыт научил его в должной мере бояться подземных коридоров, Дедал освободил несчастного от рабства, запретил рассказывать о том, что с ним произошло, и назначил начальником работ по освоению лабиринта. Калорама тщетно пытался отказаться, моля, чтобы его посадили в тюрьму или казнили на месте. Дедал на это пригрозил, что, если он будет упрямиться, его вернут в лабиринт без факелов и пищи.