На конверте было написано «такой-то» – фамилия, имя этой девочки и смешное уточнение рядом: «когда она научится хорошо читать». Директор нахмурилась, припоминая что-то. И глубоко задумалась, надо ли передавать это письмо, так, кстати, и неразорванное, от давно умершего человека, не взбудоражит ли это напрасно девочку, не разволнует ли весь коллектив – в любом случае следовало его сначала прочесть. Но тут ее отвлекли, она вышла, потом она вернулась, вспомнила про письмо, но ее снова отвлекли, звонило начальство, был очень нервный разговор, директор положила конверт на стол своего секретаря в соседней комнате и снова о нем забыла. Зато старшеклассницы, которые помогали ей складываться и были здесь же, письмо заметили, прочли, что написано на конверте, и сейчас же разнесли новость всему свету. Девочке в том числе. Некуда было деваться – ей отдали это письмо с увещеваниями, предупреждениями, почти угрозой. Она взяла его совершенно спокойно, а потом, улучив минутку, незаметно вышла из детского дома. Побрела по их небольшому заросшему парку, забилась в самый дальний угол, села на какую-то мшистую корягу и стала рассматривать конверт. Это был конверт старого образца, не вытянутый, строго прямоугольный, с картинкой. На картинке были красный замок и подпись: «Тракай».
Внутри лежала новогодняя открытка. Самая обыкновенная – с цветными шарами на елочных ветках, в розоватых отблесках белой витой свечи. Открытка была двойной и была исписана изнутри мелкими печатными буквами на двух сторонах. Видно было, что тот, кто это писал, ужасно старался. Старался все уместить и чтобы было понятно.
Девочка оглянулась последний раз вокруг, подержала взгляд на листьях лип, тополей, каштанов – все деревья здесь она знала наизусть, и нырнула.