Плач по уехавшей учительнице рисования (сборник)

Эти два дома и были скит. Ребята выскочили из «уазика», пошли вслед за отцом Адрианом к домам. У крыльца дачного росли два пышных куста, усыпанные мелкими красными розочками. «Здесь, видно, отдыхают», – решил мальчик про себя, разглядывая домик: на веранде его стоял просторный стол, скамейки и кожаное, явно неотсюда, бежевое кресло, в темных заплатах и с порванным подлокотником. Чуть поодаль мальчик заметил и низкую, как игрушечную, деревянную церковь с аккуратным, обитым железом куполком. За церковью начинались, кажется, хозяйственные постройки – какие-то сараюшки, навесы и даже старый желтый фургон без колес, в таких в его раннем детстве жили на стройках рабочие.

Со стороны этих построек к ним и пришел сумрачный, заросший черной густой бородой по самые глаза отец Лонгин. Монашеская скуфейка была натянута на самые брови. Отец Лонгин поздоровался с отцом Адрианом, они поклонились друг другу в землю, им он только кивнул и больше на них не глядел. Близнецы уже нашли местного котенка и играли с ним, мальчик присел на крыльцо. Отец Андрей и отец Лонгин тихо обсуждали что-то, отойдя к самому «уазику», один раз отец Лонгин резко рубанул рукой во время разговора. Сердце у мальчика сжалось – страшный! Злой!

Но едва отец Адриан завел мотор и уехал, отец Лонгин заговорил с ними совсем нестрашно, чуть напевая и не по-местному окая:

– Ну что, работнички? Работы-то у нас непочатый край. Этой весной ведь только переселились!.. Насельников тут шестеро, включая кота с козой, – отец Лонгин замолчал, точно давая им время это обдумать. И вдруг сверкнул на них до того опущенными глазами и добавил уже без всякой напевности, четко и твердо:

– Да только много работать на каникулах – грех! Большой. Каникулы даются для крепкого сна и долгих прогулок. Это и старцы святые писали…

Отец Лонгин нахмурился, но не выдержал и внезапно ласково усмехнулся в бороду. Поднял брови и потешно завращал глазами. Димка с Витькой так и прыснули, а мальчик замер: не может быть. Почему же он показался ему злым? И совсем он еще молодой, этот Лонгин!

Отец Лонгин привел их на задний двор двухэтажного дома, заваленный разнокалиберными досками, новенькими, желтыми, издающими приятный запах дерева, и старыми, сломанными, с ржавыми гвоздями.

– Вот тут надо сложить доски, много от стройки осталось, храм-то за две недели возвели, всем миром работали, полмонастыря тут жило, – объяснял Лонгин, – да потом еще три грузовика на Вознесение свалили, забор будем строить. Вот и складывайте потихоньку с Божьей помощью, сортируйте, а какие совсем гнилые, откладывайте в сторону.

– Не напоритесь смотрите, руки не занозите, лучше в рукавицах работать, – отец Лонгин исчез и вскоре вынес им черные матерчатые рукавицы, по паре на нос. – Но это только одно поле деятельности, – снова запел он. – Есть еще большой огород. На нем надо будет копать грядки, сколько сможете. Нормы никакой у нас нет, устал – отдыхай до обеда! – отец Лонгин махнул рукой. – Что сделаете, за то и спаси Господи. Но на обед не опаздывать! Останетесь голодными, – он погрозил им пальцем.

Димка с Витькой остались разбирать доски, мальчик, поразмыслив, взялся за грядки, в полном одиночестве вскопал две, длинные, тянувшиеся до самых сараев, поискал отца Лонгина спросить, можно ли сделать перерыв, не нашел и, прихватив лопату, кинулся в лес.

Он шел по едва заметной тропинке, стараясь запоминать дорогу. Он уже изучал эти места по карте и помнил, что вот-вот должен появиться ручей. Так и вышло: позже, чем он думал, но ручей нашелся, на дне неглубокой лощины. Он оказался сильно заросшим, но живым. Из зарослей слышалось слабое журчание, а там, где тропинка уперлась в перекинутое через ручей бревно, получилось что-то вроде маленькой запруды. По черной воде носились водомерки, плавали головастики, мальчик разглядел даже мелких, как пыль, прыгунков. Здесь, неподалеку от источника воды, он и поставил на карте крестик, но сейчас, оглядевшись и подумав немного, пошел дальше – не залило бы водой в такой низине.

Неожиданно он различил далекий шум электропилы – как же так? На карте никаких населенных пунктов тут не значилось – сплошь леса. Мальчик двинулся на звук и вскоре вышел к дачным участкам, расположенным в низине. Отсюда их было видно как на ладони: настоящих, достроенных домов было всего несколько, кое-какие участки пустовали вовсе, кое-где стояли пока только голые срубы – значит, дачники появились здесь недавно, года три-четыре назад, вот и не попали на карту.

Мальчик тяжело вздохнул, развернулся и снова углубился в лес. Отойдя от дач подальше, свернул с тропы и нашел наконец подходящее место – на небольшом склоне, повыше, среди берез, возле раскидистой старой ели. Ему понравилось, как она росла – уверенно, неколебимо, точно защищая и укрывая громадными лапами всех, кто рядом.