Плачь, принцесса, плачь

Мягко высвободился из ее захвата и приник к дрожащим влажным губам. Какая же ты сладкая, моя Принцесса, даже со вкусом соленых слез. В тебя засасывает неотвратимо, так что, хочется прямо сейчас и всю. Взять себе, поглотить, сожрать такую беспомощную и маленькую. Потом я убью гниду, которая довела тебя до этого состояния. Поверь, любимая, она кровью заплатит за каждую твою слезу.

Она всё еще дрожит, и эта дрожь передается мне. Прижимаю к себе сильнее и на автомате кладу маленькие руки к себе на грудь и обратно к ее груди… и только тогда понимаю, что творю. Ладони застыли в воздухе, а я почувствовал, как стало тяжело дышать. В горле ком образовался с шипами, и любая попытка проглотить приводила к адской боли. Облизал вмиг пересохшие губы и понял, что должен отвлечь ее, тем более, что хотел этого до трясучки сам. Притянул Миру к себе и уже с силой впился в такой желанный рот, непроизвольно застонав, когда она ответила почти сразу. Хаотичными движениями ладоней по ткани блузки, сжимая талию и спину, чувствуя, как дикой дозой адреналина выстрелило возбуждение в паху. Попыталась отстраниться, но я не дал. Опрокинул на спину на пол и навис над ней, не отрываясь от губ, коленом раздвигая ее ноги. Чувствуя, как сносит крышу, когда начинает выгибаться в ответ.

* * *

Я застыла, когда он прижал мои руки к своей груди и положил на мою грудь. Замерла на несколько мгновений… потому что мне не нужно было больше, чтобы понять. Чтобы комната завертелась перед глазами с такой скоростью, что мне казалось, я сейчас закричу от того, как сильно защемило внутри, как зашлось сердце в таком болезненном приступе узнавания, от которого все тело свело судорогой, а потом задрожал каждый нерв…

Не дал опомниться и впился в мой рот, и это безумие покатилось по венам. Горьким всплеском сумасшедшего восторга… я могла не узнать его голос, потому что никогда не слышала… я могла не узнать его запах, потому что он был другим сейчас. Даже этот жест… его… НАШ жест мог быть случайностью… но я не могла не узнать вкус его губ. Не могла, потому что я его не помнила. Нет. Я им жила все эти дни. Я им дышала и бредила наяву, я ощущала его в каждом глотке кислорода и сейчас, когда его губы жадно сминали мои, с дрожью во всем теле отвечала… Вот так, с закрытыми глазами, и мне не нужно смотреть… только чувствовать. Этот вкус поцелуя, вкус дыхания, каждое движение языка и судорожный стон, когда я ответила. Его стон. Ощущать его изнеможение кожей и в молекулах электричества между нами. И все на свои места. В правильную, цельную картинку. Чудовищную своей простотой, потому что смотрела на нее каждый день и не видела… Хотела отстраниться, чтобы посмотреть ему в глаза, чтобы увидеть… чтобы пожирать ЕГО взглядом, но он не дал. С отчаянным голодом опрокинул на пол, раздвигая мне ноги, и я понимаю, что в истерике и сумасшествии хочу почувствовать больше. Убедиться с каждым прикосновением. Чем сильнее касается, тем сильнее этот ядовитый восторг, от которого в груди клокочет рыдание… выгибаюсь в ответ, оплетая его шею руками, ощущая под пальцами родинку на затылке, и с хриплым стоном сама впиваюсь в его рот, задирая рубашку, сминая его тело ладонями. Меня трясет от каждого прикосновения, от каждого ощущения вернувшейся реальности… от ощущения себя живой. Опять живой.

Глава 17. Мирослава и Джокер

Разрывать руками пуговицы блузки, сквозь шум в голове слыша, как они скатываются на пол, а она удовлетворенно стонет, зарываясь пальцами в мои волосы. Отстраниться, чтобы спуститься поцелуями по подбородку к шее, прикусить ключицы так, чтобы она тихо вскрикнула и снова выгнулась, и громко зашипеть, когда коснулась острыми, даже сквозь лифчик, сосками моей груди. Склониться к ним и прикусить сквозь кружевную ткань, чувствуя, как самого будто ударило разрядом тока в тысячу вольт. Зубами спустил чашку бюстгальтера и дунул на торчащую вершинку, и тут же языком по вспыхнувшим на теле мурашкам.

Такая чувствительная моя Принцесса, отзывается на каждое движение, а меня начинает трясти от желания войти в нее немедленно, заставить ее дрожать уже не от страха, а от удовольствия.

Накрыл ладонью плоть под юбкой и застонал снова, поняв, какими влажными были ее трусики.

Отодвинул в сторону полоску ткани и ввел в нее палец, громко выдохнув, когда плотно обхватила изнутри.

Безумие. Настоящее безумие раствориться в ней сейчас. Вот в такой растрепанной, наполовину одетой, с мокрыми дорожками на щеках и закрытыми глазами. Я слизываю языком ее слёзы, лаская пальцами влажные, горячие лепестки. Кусаю мокрые губы и тут же целую, врываясь языком в глубину ее рта, а пальцами между ног. Быстрыми толчками.

Безумие движется быстрее, набирая бешеные обороты, задавая ритм толчкам. Пока она не распахивает глаза…