Плачь, принцесса, плачь

Вцепился зубами в ее губы, выдирая последние вздохи, не позволяя заговорить, закричать, ощущая, как содрогается тело, требуя продолжения. Требуя развязки для себя. А меня холодным потом прошибает от осознания, что хочу голову ее об этот сверкающий дорогой пол… и бить до тех пор, пока не растечется кровь бордовой лужей. Безумие возвращается и хочет получить свою порцию наслаждения, смотрит со стороны на нас, склонив голову набок, выжидая, давая время сделать выбор. Вот только нет его, этого выбора. Здесь и сейчас есть только я и она подо мной. И плевать, на короткие доли секунды плевать, с кем она сейчас. Не имеет значения. Только не тогда, когда отвечает неистово на поцелуй, хватаясь за мои плечи. Не тогда, когда пронзает током от каждого проникновения и сводит тело адским кайфом от каждого толчка. И снова сжать ладонью горло, перекрывая доступ кислорода, вдалбливаясь в нее всё сильнее, стиснув до боли челюсти и стирая колени до крови.

«Я хочу трахнуть тебя, как животное,

Всё моё существование испорчено,

Ты приближаешь меня к Богу.

Ты приближаешь меня к Богу.

Через каждый лес, над деревьями,

В моём животе, ободрал свои грёбанные колени,

Я пью мед внутри твоего улья,

Ты — причина, по которой я остаюсь в живых».

© «Nine Inch Nails» — «Closer»

Пока не закричал сам от удовольствия, ударившего прямо в солнечное сплетение. Так, что дышать стало дьявольски больно. И мучительно сладко, будто впервые за последнее время вздохнул полной грудью.

Рухнул на Миру и встретился с глазами ее, широко распахнутыми, на губах улыбка удовлетворения, как у сытой кошки, а меня омерзение резко охватило.

По молодости не раз и не два с парнями тёлок делил. И всегда секс был фееричный. Потому что всё равно было, кого иметь и с кем. А ее… сучку эту даже с самим собой делить не хотелось. И это взбесило снова. И перед глазами опять лицо ее побледневшее, пока душил ее. Рывком оторвать себя от нее и попятиться назад, вставая с колен на ноги. Шатаясь, пойти к двери комнаты, застегивая на ходу ширинку, думая только о том, что, если хоть слово скажет, убью дрянь.

* * *

Я сразу почувствовала, что он уйдет… Это вспыхнуло где-то внутри необъяснимым отчаянным пониманием. Уйдет прямо сейчас. По причинам, известным только ему одному. По каким-то гадским, проклятым и понятным только этому безумцу причинам. Где вся жизнь разделяется на ложь и на правду… Только я уже в правде, а он все еще во лжи. И я ее ощущаю кожей, подрагивая после яростного секса, больше похожего на кровавую схватку садиста с его ненормальной жертвой… которой нравилось, когда ее убивали и воскрешали. И я согласна умирать под ним физически… но я больше не могу умирать морально. Во мне кипятком растекается его ложь. Не мне. Нет. Самому себе. Если раньше я видела его между строк, то сейчас я его уже просто чувствовала. Так сильно и болезненно, что на глаза навернулись слезы. Встала с пола, одергивая юбку, чувствуя, как течет по ногам наше общее безумие, пошатываясь… следом за ним, все еще сжимая горло ладонью.

— Уйдешь… как и тогда, да? — хрипло, едва слышно, — Уйдешь, не сказав ни слова… словно нет ни меня, ни тебя. Словно можно лгать и дальше нам обоим… где ты спрячешь НАС теперь? Сотрешь мне память, как сообщения и номера телефонов? Или сотрешь память себе?

* * *

Каждое слово — выстрел яда, парализующий, заставляющий остановиться посреди комнаты и громко выдохнуть. Руки в кулаки сжимаются непроизвольно. Не могла узнать. Кажется мне всё это. Сознание играет в свои игры. Чёртова тварь что только не вытворяла со мной эти годы. Но сейчас, этот момент стал самым невероятным. Так не должно было быть. Поддался собственной слабости и спалился, тупо спалился. Браво, Принцесса! Я не сомневался в тебе. Вот только повернуться и в глаза тебе посмотреть не хочется. Не могу. Потому что ты ответы в моих найти хочешь. А их там нет. Там пустота. Абсолютная, звенящая пустота, которую взорвать надо музыкой. И яркой вспышкой в мозгу — всё это время не было музыки. Была тишина. Только наши стоны, наши звуки.

Ледяной холод по спине вверх к затылку. Замораживая нервные окончания от понимания, что рядом с ней можно и в тишине.

— Если бы мог — стёр бы, — не поворачиваясь к ней, разглядывая какую-то яркую фиолетовую мазню в рамке на темно-серой стене, — и это был бы лучший вариант. Для тебя.

«Тебе лишь ведомо одной,

На что способно сердце это.

Когда твое наступит лето,

Ты покрывало сбросишь сна.

Забудешь холод ледяной,

И сможешь снова улыбнуться.

Тебе так хочется вернуться,

Ну а пока, принцесса, плачь, плачь.

Прячь во льдах цветы любви,

Теряя тепло, и плачь, плачь».

© Дан Балан «Плачь»

* * *

Я слышу его голос, и по телу мурашки расползаются. От одного тембра и от понимания: Я. ЕГО. СЛЫШУ. Он настоящий! И он больше никогда не станет для меня просто аватаркой и бегущими строками по белому экрану. И не имеет никакого значения, что он говорит… потому что я не дам ему уйти. Я больше не могу его отпустить, потому что это слишком больно. Невыносимо, адски больно.

Подошла вплотную и резко обняла, прижимаясь всем телом к его спине.