Плач соловья

— Здание прикрыто новой системой заговоров, — не забывая о деле, негромко сказал Мертвец. — Опасные заговоры, малозаметные, вот только от мертвых мало что можно скрыть. В основном проклятия и дистанционные чары. Очень многие настроены специально на тебя, Джон. Мы, кстати, сейчас находимся почти в пределах досягаемости. Кавендиши явно не жаждут твоего общества.

— Насколько это опасно? — спросил я.

— Вроде медвежьего капкана, только хуже. Зацепи хоть что-нибудь, и придется тебя ложкой отскребать от мебели.

— Ай, как нехорошо. Но мне надо увидеть Россиньоль. Есть какие-нибудь мысли?

Мертвец задумался, сдвинув брови. Публика на всякий случай расступилась пошире.

— Давай пойду я. Система опасна только для живых.

— Нет, — ответил я. — Во-первых, Россиньоль не станет с тобой разговаривать, а во-вторых, ты наверняка растревожишь это осиное гнездо. Система тебя хоть и не остановит, но заметит непременно. Нам нельзя привлекать внимание. На их стороне один из Могущественных. Иона.

— А, юный Билли… Это действительно плохо. Он может нагадить всерьез.

— Вполне возможно, что Россиньоль по-прежнему в своей комнате на втором этаже. Там ее охраняют два боевых мага. В прошлый раз я взял их на пушку, но мне не хочется пробовать снова. И кто знает, какие еще сюрпризы…

— Чего ты, собственно, хочешь, Джон? — перебил Мертвец. — Мы не можем топтаться здесь вечно. Пойдут слухи. У нас есть задача: добраться до твоей ядовитой певчей птички. Как насчет окольных путей? Думай, Джон, у тебя это получается хорошо.

— Если мы не можем до нее добраться, — сказал я, помолчав, — ей придется выйти самой. Мы дадим ей знать. Большая часть персонала сейчас снаружи, стараются не путаться под ногами и ждут, когда закончится ремонт. Сообщение передаст тот, кого мы сможем подкупить, убедить или запугать.

— И как ты найдешь такого? — усомнился Мертвец. — Используешь свой дар?

— Ни в коем случае, — сказал я. — Последнее время я им злоупотребляю. Ты ведь знаешь, в такие моменты меня видно издалека, как маяк ночью. Для моих врагов это очень удобно. Кое с кем из них ты знаком, не правда ли? Так что сегодня ограничимся здравым смыслом и дедуктивным методом. Обойдем все местные забегаловки: труженикам шоу-бизнеса необходимо восстанавливать силы. Уж это мне известно.

Все нужные люди отыскались поблизости, в кофейне «Пчелка». Чистое, приятное заведение, хотя свет, на мой вкус, слишком яркий. Официантки в черно-желтых пчелиных костюмчиках, механически улыбаясь, разносили напитки и закуски, раскачивая усиками на голове и не без труда удерживая равновесие на высоких каблуках.

Хористки из «Пещеры Калибана» сидели и пили кофе в углу, за плотной завесой табачного дыма. Там же нашелся и Ян Аугер, музыкант и мастер на все руки — единственный человек, которого наше появление, кажется, не огорчило.

— Опять ты? — Платиновая блондинка, дублерша Россиньоль, презрительно стряхнула пепел на пол. — Ходячее стихийное бедствие! Пока ты не появился, все шло нормально. А теперь мы имеем самоубийство у самой сцены и полный разгром. На месте властей я бы тебя выслала — так, на всякий случай.

— Уже пробовали, — сообщил я спокойно. — Как видите, я опять здесь. Мне надо передать Россиньоль весточку.

Я огляделся, но не нашел на лицах хористок никакого сочувствия. Не могу их винить. Плохая репутация, которая меня столько раз выручала, иногда мешает: приходится нести бремя ответственности за все беды, какие приключаются вокруг.

— Этот твой дурно одетый бледный приятель — кто он? — спросила платиновая блондинка.

— Мертвец, — ответил я. — Прошу любить и жаловать.

Вокруг стало тихо.

Ян Аугер вздохнул и поднялся со стула.

— Потолкуем снаружи, — сказал он. — Не сердись на девочек. Они боятся потерять работу.

Под опасливыми взглядами клиентов и персонала мы подошли к дверям.

— Я очень беспокоюсь о Росс, — сказал Ян Аугер. — После того самоубийства Кавендиши от нее ни на шаг не отходят. Говорят ей, что делать, что говорить и что думать. Спят и видят, как использовать последние события в рекламных целях. По-моему, их больше ничего не интересует. Росс сейчас очень хорошо охраняют. Практически она находится под стражей. Ты все еще хочешь ей помочь, Джон?

— Разумеется, — ответил я. — Так ты передашь ей сообщение?

— Вполне возможно. По крайней мере, у одного из нас может получиться.

— А с которым из вас я сейчас разговариваю? — спросил я.

Ян Аугер явно повеселел:

— Со всеми сразу! Я, видишь ли, синхронный триплет. Одна душа, три тела и никаких временных задержек. Хорошо играю на нескольких инструментах сразу. Маманя всегда говорила, что богине судьбы при моем рождении случилось заикнуться. Сейчас другие двое в клубе, приводят сцену в порядок. Они все слышат не хуже меня. Что же ты хочешь ей сказать?