Плач Стали

– Мне запрещено клясться Богом, я просто говорю да. – Молвил торжественно миссионер.

Я не удержался. – А если вошедший скажет тебе отречься от Бога?

Рожу монаха перекосило, а я не унялся. – Так какого ж рожна ты сам припёрся сюда и говоришь отрекаться от богов?

Его глаза полыхнули злобой – узнал врага, родненький. Только зря затеял играться со мной в гляделки, монах отшатнулся к стене, глазки закатились, слабо ополз на пол. «Надо бы сонную проверить», – мелькнула мысль, да некстати отвлёкся на шум – толпа заволновалась, «лесные» ворота медленно открывались. Барабанная дробь… та-дам! На сцену выходит, конечно же…

Остромысл! Ну, а кто бы ещё?

Глава 25

Остромысл чуть всё не испортил – ну, надо же было так орать! Нормальный человек так точно не может, опять его колдовские штучки. Заревел, как большой академический медвежий хор. – Оружие наземь! На колени!

Значит, он вошёл, заорал, лесные ополченцы с луками уже забирались на тын, а с мечами и пиками строятся в боевой порядок для предполагаемой атаки на фактически безоружную толпу. Там же дети и женщины, а если паника!? У меня непроизвольно вырвалось. – Да что ж ты так орёшь-то?!

Остромысл замер перед строем бойцом в величественной позе полководца перед отданием решительного приказа, даже дубину свою воздёр… э… вознёс? Задрал, короче, посох и морду сделал зверскую. Городские стражники послушно положили бердыши, присели на колени, часть электората последовала их примеру.

Я кричу Остромыслу. – Дружище, тут все и так ждут твоего слова! Подойди, будь ласков!

Он опустил посох, оглянулся, Радок и Ждан вышли из строя, втроём они, стараясь сохранять достоинство, двинулись к крыльцу. Народ хоть и понял, что представление свернуло не туда, решительно желал всё досмотреть и мешать не собирался – перед колдуном и лесовиками предупредительно расступались.

Я насмешливо разглядывал побледневших старейшин, не отвлёкся даже, когда холопы утащили в покои монаха. Не повезло ему, такое пропустить! Почтенные руководители, казалось, утратили всякую почтенность – бегали глазки, полненький и, наверно, самый молодой нервно хихикал в ладошки, Всеслав беззвучно открывал рот. Наконец, в организме старейшины включился звук. – А… э… но ведь это не то! То есть то, но…

– Не это? – Подсказала Светлана. – То есть не считается?

Подошёл Остромысл с лесовиками. – Что не считается?

– Да мы тут договорились, что первый вошедший в ворота нас рассудит. – Охотно пускаюсь в объяснения. – Поможешь?

– Просто договорились? – Догадался уточнить кудесник.

– Не просто – поклялись! – Звонко воскликнула Света.

– Все клялись? – Он удивлённо обернулся к толпе. Народ безмолвствовал. Кудесник поставил вопрос иначе. – Кто не клялся – бегите в ворота, не тронем!

Тут из покоев на крыльцо вышел давешний монах – сам вышел, живучий гад! Спросил. – Правда, что не убьёте?

Ведун, недобро прищурившись, выдавил из себя. – Правда.

– Не поклялся только я, ибо мне запрещено Богом! Бог мой спасает меня! – Возвестил монах и деловито уточнил, – я могу взять свою лошадь?

Всеслав молча кивнул, мужичок в тулупе метнулся прочь, через две минуты напряжённого безмолвия привёл коня. Монах сноровисто вскочил в седло, обернулся к людям, даже руку поднял.

– Только вякни! – Угрюмо проговорила Света, прицеливаясь. Миссионер тут же нашёлся – просто перекрестился и спокойно тронулся на выход. Такого я себе даже не представлял – почти тысяча в общей сложности голов синхронно повернулись от крыльца к воротам вслед за одиноким чёрным всадником. Остромысл нарушил впечатление вопросом. – Так о чём вы хотели меня спросить?

– Да вот эти молодые люди говорят, что…, – Всеслав попробовал перехватить инициативу, да кто ж ему даст? Резко перебиваю. – Молодые люди в толмачах не нуждаются, почтенный!

Всеслав надменно оскорбился. – Но возражать-то мы сможем?

– Конечно, – я снисходительно улыбнулся, – только что ж вы можете возразить?

Всеслав купился на подначку. – Как это что? Сам город ни в чём не виноват! Отряды посылались решением старшин! Воинством командовал вечевой старшина – он отдавал все приказы! Вы убили боярина! Уже не спросишь, какие он отдавал приказы, и не в нарушение ли приказов ратники э… так поступали.

– Как поступали? – вкрадчиво спросила Света.

– Как поступали! – Отрезал Всеслав. Оглянулся на лесовиков в кольчугах и в шлемах. – Я вижу, у ратников тоже не спросить! Вы взяли все долги кровью!

– Что-нибудь добавишь? – обратился ко мне Остромысл, я покачал головой. Обернулся к Светлане, та бросила скупо. – Нет.

– Гладко глаголешь, старшина. – Заговорил Остромысл. – Только забыл ты о долге высшем, долге перед богами и родом! О долге кровном!

Он выкрикнул последние слова, невесть каким колдовством возникшее эхо понесло их над городом.

– Из-за бесчинств и поборов ваших родичей! Мы долгие лета хоронили детей и стариков, родичей наших. За то по завету предков, по воле богов пришли мы сюда всех предать смерти и место это сделать пусто! Да свершится сиё немедля! – прогремел его голос над замершими в ужасе людьми.