Плачущий ангел

Выходим на двор, глядь, а на крыльце целый узел еды. Открываем, а там, куски хлеба какие недоеденные, даже от пирога кусок. Главное, много так. Потом-то мы догадались, что это тётя Валя Кузюкина с нами поделилась. Они побираться ходили, а мы нет. Мамка гордая была, не могла просить. Да и кого побирать, говорила, у всех детей человек по пять — шесть, и мужиков никого.

А тётя Валя, вишь, пожалела нас, поделилась.

Мы сейчас вона как Пасху встречаем, праздник праздников, и на столе чего только нет. За стол садишься берёшь кусок кулича, так он прямо — таки во рту тает. Только как бы он ни таял, а ведь вкуснее как с теми объедками никогда я больше Пасху не встречала.

Потом повела руками по белым грибочкам: — Какая красота, батюшка, пахнут-то они как, а? Вот она, милость Божия. Знаешь что, поставлю сейчас твои грибки в печку. а сама рвану в лес. Ну и что, что дождь, это всё пустяки. Ты мне своими грибами нутро зажёг, страсть до чего самой пособирать захотелось.

Старики и мы

В пятницу соборовал и причащал старенькую-старенькую бабушку. Ей уже за 90, ходить — не ходит, но сердце крепкое и кушает хорошо. Старческие болезни наступили уже давно, мучается человек и никак не помирает. Сама страдает, и дочь устала.

Бабушка эта когда-то была нашей старейшей прихожанкой, поэтому все священнодействия я совершал с особым чувством… Кто знает, может, я её в последний раз причащаю?

Уже на выходе мне ее дочь и говорит:

— Спасибо тебе, батюшка. Ты так хорошо все сделал, теперь — то уж она точно умрет!

Совсем телевизор народ испортил, уже и священника в киллеры записали. Не понимают, что соборуем мы людей не для того, чтобы они умирали, а чтобы исцелялись душевно и поправлялись телесно. Нет в последовании Таинства Соборования, или Елеосвящения ни одного слова о смерти. — Не верят… давай, батюшка, «мочи» бабушку…

Старость, болезни — это страдания как одних, так и для других.

Долгая жизнь, действительно, благословение или проклятие?

Вопрос о страданиях — краеугольный вопрос нашего бытия.

И не знаешь для кого страдания важнее.

Для тех, кто мучается и умирает, или для тех, кто находится рядом с умирающим.

Сегодня мы все чаще и чаще слышим об эвтаназии. На самом деле она у нас давно уже действует, только нелегально. Как удобно, укольчик бабушке сделали, и нет проблем! Помолились, конечно, поплакали, как положено, а все ж как удобно. Ты не видишь страданий близкого человека. Ты не видишь его боли, тебе не нужно сопереживать…

И с практической стороны, смотрите:

1. высвобождается жилплощадь для внуков, — раз;

2. не нужна сиделка, — два;

3. ты свободен и волен планировать свое время;

4. и масса других удобств.

5. А государству какая польза! Нет нужды платить пенсии, инвалидные, выделять безплатные лекарства. А дома престарелых, забыли? Сплошная экономия…

Все чаще и чаще по телевизору ведется непрямая, но последовательная агитация за введение у нас эвтаназии. Увы, общество стареет, и другого выхода не видит. К середине века на каждого работающего будет приходиться по одному пенсионеру.

Но есть здесь и другая сторона. Вот, у дочери нашей старосты парализовало свекра. У них самих квартирка двушка, одна комнатка проходная, сами, да еще двое детей. Если брать деда, то куда девать шкаф, стол? Советуется с матерью, вот мол, его дочь отказалась, и нам тоже некуда. Мать отвечает, ничего, на кухне устроитесь, а деда берите. Послушались, взяли.

Больше всех деду обрадовался внук Санька, он не отходил от старика, рассказывал ему новости, читал сказки, рядом с дедом даже уроки делал. Короче говоря, тому деваться было некуда, быстренько поправился и бегом домой.

— А вот теперь, дочка, — говорит мама, — твои дети точно знают, как поступать с вами в такой же ситуации.

Не оставят умирать в больнице на чужих руках. Вот так вырабатывается поведенческий алгоритм, или инстинкт. Вспомните академика Павлова с его собачкой. Человечность воспитывается.

Однажды, как-то, женщина плакала в храме: мать у нее уже совсем из ума выжила, под себя ходила, а потом по стенке рисовала, как ребенок.

— Устала, — говорит, — от нее, довела меня до белого каления. И уж не знаю, как это у меня вышло, но ударила я её, батюшка, а в ночь она у меня умерла. Как будто специально все было подстроено…

Не хочу никого осуждать, ухаживать за больными родственниками — это крест.

И в тоже время, все, что Господь нам посылает, — посылает для нашей же пользы.

Ведь нам надо так жизнь прожить, чтобы на выходе Человеком стать.

А для этого, нужно сперва в себе Кощея победить, а потом уж и лягушачью шкурку жечь. Это не просто. Вот кается человек перед смертью, плачет, говорит, что сожалеет о грехах прошлого, но этого мало. Чтобы быть сродным Небу, нужно еще и опыт небесной жизни иметь. Разве станешь Человеком, не преодолев в себе грех, разве научишься чему-либо без многих трудов? Подвиг нужен. Рай и ад начинаются на земле. Личность не формируется вне отношений с Богом.