Плачущий ангел

«Это не просто иконочка, батюшка, это наша семейная реликвия, с ней мой дед прошёл ещё первую мировую войну и ни разу не был ранен. Его мать, а моя прабабушка, благословила ею перед уходом на фронт. А потом уже моя бабушка благословляла моего отца, когда его призвали воевать с фашистами. И ведь тоже, смотрите, как ему повезло, за всю войну ни одного серьёзного ранения».

Было видно, что он сам-то человек нецерковный, да и неверующий на самом деле, но мой приход к ним, видимо был для него последней надеждой. После исповеди, соборования и причастия умирающей, когда я уже уходил, Геннадий, так звали её мужа, протягивая мне пожертвование на храм, с надеждой спросил:

- Ну что, батюшка, она останется жить?

- На всё воля Божия, я ничего не могу вам сказать определённо, но думаю, что то, с каким сердцем причащалась ваша жена, позволяет надеяться, что её душа будет жить.

Деньги я у него не взял.

Женщина умерла, а через несколько дней, проходя мимо их дома, я увидел Геннадия. Он жёг костёр. Люди обычно сжигают личные вещи усопших. Он заметил меня и крикнул, чтобы я подошёл. Когда я подошёл к костру, то увидел, что горят иконы, те, что стояли в их доме.

- Не знаю только, что делать с этой «железкой», - он протянул руку, на ней лежала их семейная реликвия, тот самый образ Пресвятой. - На помойку выбросить, рука не подымается. Утопить? - Не знаю.

- Отдайте её мне, попросил я.

Он легко, и даже как-то с видимым облегчением избавился от образа.

- Он будет находиться у меня в алтаре, и в любой момент вы сможете его забрать назад.

Как хорошо, что я не взял тогда его деньги.

Где-то, спустя год, я увидел его на велосипеде, он ехал мимо храма на дачу.

- Геннадий, - окликнул я его. - Ваша иконочка у меня, не хотите ли забрать?

Он отрицательно помотал головой.

- Тогда я отдам её в надёжные руки, вы не против?

- Делайте с ней что хотите, - ответил он, не останавливаясь и не сходя с велосипеда.

Сейчас она находится у одного моего друга. Ему приходится много ездить, встречаться с людьми. Когда я передавал ему образ, то рассказал его историю. Мой друг взял в руки икону, благоговейно поцеловал её и положил в карман пиджака напротив сердца. Я знаю, что он с ней никогда не расстаётся.

 

Возлюбленная тихо скрылась, оставив нелюбимого мужа умирать от тоски

 

А однажды, по дороге из храма в посёлок меня остановил мужчина лет 35-ти.

- Батюшка, нам икону продали, очень дёшево. Такая большая старинная икона, как нам сказали, это «Спас оплечный». Надеялись, что дома у нас получше станет, а только наоборот всё ухудшилось. Может она ворованная?

- Всё может быть, - отвечаю.

- Я хочу икону «Спаса» принести в храм. Возьмете?

- Конечно возьмём - приносите.

 

Потом, время прошло, я уже и забыл о том разговоре, но, вновь столкнувшись с этим человеком - вспомнил. Правда, только после того, как он снова первым заговорил со мной.

- Батюшка, совсем у нас плохо. Я скоро обязательно принесу «Спаса».

 

Принёс он его только месяца через два. Меня в это время в храме не было, но мои матушки мне рассказали: как этот мужчина поставил образ на столик и произнёс, обращаясь к нему, словно к живому:

- «Ну вот, ты снова в храме, я думаю, что тебе здесь будет хорошо, это будет твой новый дом».

А потом, повернувшись к моим помощницам, сказал:

- Попросите батюшку помолиться об Ольге, это моя женщина, она пропала.

На расспросы он вновь повторил, словно сомнамбула:

- Ольга пропала, ушла из дома и не вернулась, документы, деньги, вещи на месте, а её нет.

Мы молились об Ольге, но только тот мужчина в храм больше не пришёл.

 

После этого события прошло наверно года три, и я как обычно по вторникам поехал в область в семинарию начитывать лекции своим студентам. Утром был небольшой туман, да ещё торфяники горели, поэтому ехал осторожно. У меня тогда был ижевский москвич ("Каблук"), так что и при желании на нём особенно не разгонишься. Уже отъехав от дома более тридцати километров машина внезапно вошла в полосу сплошного тумана. Никогда: ни до, ни после - я не видел такого тумана. Он действительно был совсем как молоко - такое впечатление, что лобовое стекло мне оклеили белой светонепроницаемой бумагой. По инерции, резко скинув скорость, я ещё ехал вперёд, но куда ехал на самом деле, - понять не мог.

Вдруг вижу, навстречу мне появляются контуры горящих фар, и понял, что вышел на встречку. Резко повернул руль вправо и пополз в сторону кювета. Интересно, что я не мог различать границу асфальта и гравийной отсыпки обочины. Остановился, горят все огни, думаю, пережду, но не тут-то было. Вижу, прямо в меня дрейфует такой же бедолага. Пришлось выйти из машины и лечь ему на капот, чтобы он меня увидел и отвернул. Потом я снова поехал потихоньку вперёд, стоять при таких обстоятельствах было ещё опаснее, чем ехать. Вдруг слева меня обгоняет высокий белого цвета автобус с метровыми «стопами». Я пристроился за ним, как за маяком, и мы «помчались» со скоростью километров в двадцать в час. Потом он вдруг резко затормозил, - остановился и я. А на свет огромных фонарей автобуса встали и те, что шли за нами.