Плагиат

В один из таких вечеров она остановилась под уличным фонарем, залезла в «Заметки» с новыми черновиками и неожиданно наткнулась на начало стихотворения, от которого три месяца назад отмахнулась как от неудачного, но которое оказалось странно созвучным ее сегодняшнему состоянию. Особенно название… «Тень стихотворения».

…Это в лужах отраженье!
Это головокруженье!
Приближение чего-то,
Непонятное пока.
Ожиданье, предвкушенье!..

Ветер сдунул наважденье…

Марина присела на сыроватую скамейку и почувствовала знакомый толчок – то самое «предвкушение»…

Ветер сдунул наважденье,
И остался просто дождик,
Просто лужи, облака…

Дул ветер. Фонарь отражался в луже. Вокруг фонаря сгустились сумерки. Неожиданно она вспомнила конец стихотворения. Грустный – и в то же время звенящий:

…Я брожу по этим лужам
В очень грустном настроенье.
И мне жаль стихотворенье,
И во мне звенит весь день
Это
    «…в лужах отраженье,
    Это головокруженье,
    Наважденье, предвкушенье,
    Ненаписанная тень».

А сейчас в ней ничто не звенит. И вместо строчек в голову лезут обидные слова из комментариев в фейсбуке.

Перцев сказал, что все это ерунда, что блогеры любят поднимать волну и что «покричат и забудут». Но она же знает, что ни в чем не виновата! И она докажет им всем, и Перцеву в том числе!.. Просто нужно во что бы то ни стало найти тот журнал. Точка. Его же печатали в типографии, и не в одном экземпляре. Значит, должны быть люди, которые его видели и читали.

14 марта, 2018 год

Сказано – сделано. Перцев подключил свои виртуальные контакты в соцсетях и развесил посты: обращение к бывшим сотрудникам журнала «Светлячок». Одиннадцать лет – срок большой, но не могли же все редакторы-корректоры-иллюстраторы хором помереть или улететь в Бразилию!

Расчет оказался верным. Вечером Перцев вывесил свой пост, а утром получил несколько сообщений, в том числе и письмо от художника-иллюстратора журнала «Светлячок».

Вот что удалось выяснить.

Да, такой журнал существовал, но продержался недолго, год или полтора. Печатался он в Нижнем Новгороде, в местной типографии. Тот декабрьский выпуск со стихами был, собственно, последним. В дальнейшем пришлось перейти на онлайн-версию журнала, но и она скоро прекратила свое существование.

Стихотворение, вокруг которого недавно поднялся такой ажиотаж, художнику переслали из «Светлячка» вместе с четырьмя простенькими стихами. Да, это было очень давно… Редактор хотел разместить все пять на развороте так, чтобы текст и картинка составляли одно целое. Задание оказалось сложным, так как первые четыре стихотворения были совсем детскими, а последнее – про фонари и оранжевый зонтик – ни по тону, ни по «возрасту» не вписывалось в подборку. Художник пробовал дать «дождевой фон» на всю страницу, рисовал улыбающиеся тучи и летящие разноцветные зонты… И понимал, что всё не то!

В окончательном варианте получилось что-то грустное, почти акварельное.

Словно забыв про остальные стихи из подборки, художник во весь разворот изобразил вечерний город, дома, утопающие в тумане, светящиеся окошки и девочку с растрепавшимися волосами. В руках у нее огромный оранжевый зонт. Неярко горят фонари. Кто-то смотрит из окна (окно – крупным планом) и видит эту девочку. По стеклу медленно стекают капли дождя.

Иллюстрация понравилась, и журнал вышел. Наверное, вышел. «Светлячок» уже тогда дышал на ладан, подписка провалилась, а в киосках его покупали неохотно. К сожалению, у художника не сохранилось даже эскизов к тому развороту, а имени автора подборки он, естественно, не запомнил. «…Но можно попробовать связаться с бывшим редактором, его зовут Виктор. Отчество не помню… кажется, Алексеевич. Фамилия Крохин. Вот его старый домашний телефон. Сотового, к сожалению, не знаю…»

– Ну вот, сейчас все и выясним, – сказал Перцев. – Ты сама будешь звонить или…

– Или, – смалодушничала Марина. – У тебя как-то солидней получается.

Долгие длинные гудки. Наконец кто-то снял трубку.

– Алло?

– Добрый вечер. Можно Виктора Алексеевича?

Молчание.

– Его нет.

– Э-э-э… Извините, а когда он будет? Меня зовут Валерий Перцев. Я звоню по поводу… очень давней публикации в «Светлячке». Нам сказали, что Виктор Алексеевич работал там редактором. Мы не ошиблись?

Молчание.

– Алло…

– Виктор Алексеевич умер.

Перцев отвел трубку от лица и ошарашенно посмотрел на Марину.

– А… Простите, мы не знали. Когда это случилось?

(Наверное, не нужно было спрашивать, но Валерка просто растерялся!)

– Одиннадцать лет назад, – ответил бесцветный голос.

– Извините…

Больше говорить было не о чем. Не распрашивать же при таких обстоятельствах про какую-то публикацию.