Плаха да колокола

— Гражданин следователь, прибыл согласно ордеру на арест, — и тише добавил: — Бывший начальник уголовного розыска Турин.

— Бывший? А кто тебя снять успел? — Громозадов не переменился в лице от неожиданного вторжения незаурядных личностей, с нар вставать тоже не спешил. — Это моя прерогатива снимать с должностей, а я ни слухом ни духом… Никого ещё не извещал.

Он отложил книжицу в потрёпанном бумажном переплёте, видимо, справочник ведомственных бумаг, распоряжений и актов, с ленцой глянул на Кудлаткина, обозрел с большим вниманием импозантного Джанерти в штатском, при шляпе и с тросточкой, пробасил, адресуя вопрос начальнику «Белого лебедя»:

— Конвоир сам не справился доставить арестанта? Зачем Роберта Романовича надо было беспокоить?

Смутившись, Кудлаткин затараторил:

— Я вот… товарища Джанерти привёл после болезни… ваш кабинет ему показать…

— Вроде как экскурсию проводите… — Громозадов наконец тяжело поднялся, накинул китель на плечи, отпихнув мешавшегося на пути Кудлаткина, бесцеремонно потеснил Джанерти, Турина двигать ему не пришлось, тот, худой, жилистый, благоразумно успел вжаться в стенку.

Добравшись до стола, по-хозяйски упёрся лапищами в края и набычил голову. Трое, дожидаясь каждый своего, продолжали стоять.

— Устраивайтесь, — пригласил Громозадов, хмыкнул недовольно и устало, — чаёв я не переношу, вот нары могу предложить, трое как раз разместитесь, — и загоготал, впрочем, без поддержки.

На шутку не тянуло, попахивало застоявшейся злобой.

— Нет, — первым уловил ситуацию Кудлаткин. — Я к себе отправлюсь. Дела…

— К себе так к себе, — не отговаривал Громозадов, но поинтересовался: — А формальности в отношении нашего… хмм!.. высокого пленника, — в горле его запершило и, громко кашлянув, он продолжил, — соблюдены?.. Всё, что по протоколу задержания положено, сделано?

Кудлаткин замер и глянул на Джанерти.

— Конечно, — поморщился тот, выложив на стол ордер и оружие Турина. — Должен информировать вас о досадной осечке.

Громозадов вскинул брови.

— Спеша к вам, Демид Тимофеевич, — твёрдым голосом начал Джанерти, — я решил по пути ещё одного арестанта прихватить, агента розыска Легкодимова Ивана Ивановича. Поэтому дал указание шофёру завернуть к месту его жительства, но агент успел свести с жизнью счёты.

— Покончил самоубийством?! — вскричал Громозадов.

— Повесился.

— Как он узнал об аресте?

— Может, предчувствовал… — Джанерти пожал плечами. — Я оставил возле него нашего человека и сюда к вам.

— Кто же успел упредить? — Под Громозадовым жалобно застонали оба стула, на которые он тяжело ухнулся. — Я всё больше убеждаюсь, что в этом чёртовом городишке творятся неладные дела. Совершенно посторонние к следствию люди узнают секреты, только нам адресованные. И узнают раньше нас! — Он хлопнул кулачищем по столу. — А давеча Борисов пожаловался на случай и того хуже — находятся твари, что командуют следствием без нашего ведома, всяк, кому не лень, и упрекают нас же в нарушении законов!

— Это кто ж такие? — почуяв недоброе, Кудлаткин, собравшийся удалиться, застыл на пороге с распахнутой дверью.

— Вам ли удивляться, Иван Кузьмич! — зло сверкнул глазищами Громозадов. — Московский журналист, некий Кольцов чаи здесь распивал, беседы устраивал в «Красном уголке» с арестантами и до того распоясался, что свиданки разрешил с жёнами.

— Никаких свиданий не было, товарищ Громозадов! — встрепенулся Кудлаткин и побагровел. — Да разве б я позволил?

— Нашлись и без вас. Позволили, — отмахнулся тот как от мухи. — Журналист на низа к ловцам махнул правду, видите ли, отыскивать, но тут уж сама природа не стерпела, навела порядок. В аварию попал, и все его планы вверх тормашками. Едва успел назад на свой теплоход, а то уплыл бы без него в Белокаменную.

— Бывает же такое! — охнул Кудлаткин, не сдержавшись. — Сам-то цел остался Михаил Ефимович? Замечательный человек! Его вся столица на руках носит, а у нас, как назло, такому несчастью приключиться!.. Да в самый последний день пребывания…

— И жив, и цел, однако неприятностей себе нажил ваш писака. Борисов вон жалобу на него катает в Главную прокуратуру.

— За что? Он же пострадал? — не унимался Кудлаткин. — Ну, пообщался с арестантами, так у него бумага на то была. Сам видел. Чего ж тут незаконного?.. А на низа к промыслам поехал, так ему разрешение дал наш председатель исполкома. Мне известно, что товарищ Кастров-Ширманович лодкой снабдил его вместе с рулевым, знающим толк в вождении.

— Перевернулись оба с той лодкой.

— И что же?

— А то! Хорошо, рулевой с детства плавал, как щука, он и спас непутевого журналиста, вдвоём они лодку откачали, под руль поставили и сушили движок чуть ли не сутки. Залило его, пришлось перебирать от гайки до болта.