Плаха да колокола

— Подъезжаем, Василий Евлампиевич, — глянул на него шофёр с улыбкой.

— Ничего, ничего, Володь, — улыбнулся ему в ответ Турин. — Задремал я слегка.

А сам ухватился за ускользающую мысль: «Конечно, актрисе известно об убийстве гораздо больше. Может быть, она была невольной свидетельницей произошедшего или второстепенным участником, просто могла слышать из достоверного источника, а теперь связана с автором записки обязательством молчать?.. Этот человек и поставил условие: как только убийцу обезвредят, её вынужденное заточение кончится… Но кто этот человек?»

На этом месте Турина заклинило: «А убийца где? Он не найден… Впрочем, не найден официальными органами. Даже наоборот, те поставили твёрдую точку в расследовании: их вывод — Френкель наложила на себя руки… Тогда от кого записка? Кто-то отыскал мерзавца, расправился с ним и пригласил актрису в церковь поставить свечки за обоих убиенных?..»

Получалась явная чертовщина, отчего у Турина снова разболелась голова, тупая боль стиснула затылок, и он принялся растирать его, вздыхая и морщась: не получалось у него ничего в этом чужом городе Саратове, осталась его удача дома, никакого просвета не видать в загадочном и страшном убийстве невесты Глазкина…

— Что с вами, Василий Евлампиевич? — притормозил водитель.

— Не спал почти, — посетовал Турин. — Вот и достают старые болячки. Этой голове-то, знаешь, сколько доставалось… — Он поскрёб затылок.

— От уголовной мрази? — засочувствовал тот.

— И от неё, но больше от начальства, — хмыкнул Турин, — так что, если станешь большим начальником, не обижай нашего брата.

Они засмеялись. Боль постепенно стихала, он откинулся на сиденье.

— Что это там за сборище? — встревожился вдруг шофёр. — Трамваи встречные… Не столкнулись ли? Народ валит из дверей!

Турина так и бросило к стеклу. Впереди действительно творилось из ряда вон выходящее. Один вагон, почти пустой, стоял на остановке. Встречный с другого пути только что замер, и из него с шумом и гамом вываливался народ, поспешая вперёд на рельсы, где собралась уже большая толпа.

Турин попробовал открыть дверь, хотя автомобиль ещё не остановился.

— Василий Евлампиевич, куда вы? Под колёса угодите! — зашумел шофёр.

— Так тормози, чёрт тебя подери! — выругался тот и, как он один умел, всё-таки выпрыгнул и свернул к толпе.

— Доехали, считай. — Водитель догнал его и кричал, будто извиняясь. — Церковь-то вон она! И кладбище за путями. Рядом ворота! Выходит, у кладбища и сбили бедолагу. Водителям тут маета. Старики туда-сюда. С остановки на остановку. А эти гоняют как шальные!

— Да замолчи ты! — оборвал его Турин. — Беду накликаешь!

XVI

Растолкав орущую толпу и холодея, увидел Турин первым Тимоху. Тот, сидя на рельсах перед пустым трамваем, корчился от боли, раскачивая голову и дико матерясь между стонами, поддерживал левой рукой безжизненную правую, согнутую в локте. Расползалось на одежде кровавое пятно.

— Тимофей! Жив! — бросился к нему Турин, присел рядом, прижал его голову к груди, крикнул подскочившему шофёру: — Володя, тащи из машины всё! Бинты бы, жгут, шину надо!

Но тот застыл столбом, словно и не слышал.

— Какого чёрта?! — выругался Турин. — Давай быстрей! Каждая минута дорога!

— Глядите! — Шофёр таращился вниз, тыча рукой под самый трамвай.

Из-под железного брюха вагона высовывались недвижимые женские ноги.

— Что? Кто?! — вскрикнул Турин, боясь догадаться.

— Похоже, женщина, — нервно подрагивая, шофёр пятился назад, нагибался то и дело, стараясь разглядеть.

Но Турин уже знал, кто там. Не владея собой, он по-звериному зарычал, заскрежетал зубами.

— Упустил я суку! Упустил! — кусал губы Тимоха. — Он столкнул её под вагон. Сам ужом в сторону. Я его за рукав схватил. Удержать хотел. А он рванул так, что я на рельсы вылетел. Руки своей чуть не лишился…

— Перелом у тебя, не скули, — оборвал его бормотание Турин. — Как с башкой?

— Гудит. Ударился, пока катился.

— Сто лет жить будешь, — сплюнул Турин. — Как же ты её проворонил, Тимоха? — Турин приподнялся, крикнул зычно: — Отошли бы, граждане, нечем дышать человеку. Врача, случаем, нет?

Толпа отступала нехотя. Врача не оказалось. Лицо Тимохи бледнело на глазах.

— Володя! — позвал исчезнувшего шофёра Турин. — Где копаешься?

— Здесь я, — протиснулся к Турину водитель. — Шину искал, вот! — Он протянул кусок доски.

— Водки бы, — пожаловался Тимоха.

— Нельзя, вдруг у тебя сотрясение мозга. Ты говори что-нибудь, а то сознание потеряешь. — Шофёр ловко наложил жгут выше локтя, принялся бинтовать.

— Ты доску, что притащил, подложи, — подсказал ему Турин. — Я руку перенесу на неё, а потом запеленаешь покрепче.

Тимоха вскрикивал, но бодрился:

— Гадом буду, глаз не спускал с актрисы, а его упустил… Он же из-за спины моей выскочил. Я и глазом не успел моргнуть.

— Выходит, он пас её от самого дома, а ты и ни ухом, ни рылом!..

— Не видел хвоста.

— Башкой чаще крутить надо было! — ругнулся Турин. — Доверил я козлу капусту!..

— Готово, Василий Евлампиевич. — Водитель закончил перевязку.