Плакса (СИ)

Лида, пытаясь сбросить с себя блондинку, недовольно бурчала. Саша, не обращая на это никакого внимания, голыми руками нырнула в сугроб и, набрав, полные ладони снега, развернувшись, бросила их Шлепе в лицо.

Тот с невозмутимым видом стряхну со своих плеч снег и закатил глаза на Сашину выходку. Лида решила отомстить за брата и, зачерпнув снега, засыпала его ей за шиворот.

Саша разразилась громкими ругательствами, но ее пьяный язык заплетался и выглядело это скорее смешно, чем устрашающе. Артур нагнулся и, слепив из снега круглый снежок, запустил в Лиду и тот просвистел прямо перед ее лицом.

— Ты труп! — прокричала она и запустила в него снегом.

Шумилин увернулся и снежок прилетел Андрею в грудь.

Повисла тишина, а затем разразился самый настоящий хаос. Марик потянул меня за руку и спрятал за своей широкой спиной, как всегда, защищая. Таким образом еще один пункт из моего списка зимних дел можно было вычеркнуть.

Поиграть в снежки, как в детстве.

С небольшим лишь изменением. Я не играла вместе со всеми. К сожалению, у меня не было такой способности, как у Саши — переключать свои эмоции, когда так было выгодно. Поэтому я наблюдала за всем происходящим из-за спины брата, радуясь тому, какими беззаботно счастливыми выглядели ребята, качаясь в сугробах, как дети. И как бы я хотела разделить этот момент с Лешей.

Алексей

Если и существовало в мире место, которое работало чем-то вроде подорожника, только для душевной раны — то это определенно была ледовая арена. Коробка размером шестьдесят на тридцать помогала заморозить рой эмоций, жужжащих в голове.

Взмах клюшкой, щелчок и шайба летит в бортик, ударяясь об него с характерным звуком.

Мысли становятся тише.

Еще один бросок и тело расслабляется окончательно.

Второе января хорошо тем, что ледовый дворец работает, а вот людей в нем нет. Можно арендовать на час лед для себя и очистить голову. Влетело это в немалую копеечку, но это того стоит.

Впервые за два дня я не схожу с ума от чувств, рвущих на части изнутри. Если повезет, благодаря физической нагрузке и усталости, мне удастся, наконец, поспать.

Посылаю еще одну шайбу и на этот раз она залетает в калитку. Неплохо, но можно лучше.

Пот ручьем катиться по лицу и спине, а легкие горят от недостатка кислорода. Лучше уж так, чем от лавины эмоций, стремящейся задушить меня.

Время на арене летит незаметно и часа кажется мало для передышки, но больше нельзя. У нас с парнями через пару дней игра, травмироваться или подвергнуть свой организм риску из-за недосыпа и чрезмерной усталости было бы глупо. А я не такой.

Взмахиваю клюшкой и со всей силы ударяю по шайбе, вкладывая в это движение всю свою оставшуюся злость. Громкий стук разносится по льду и я облегченно выдыхаю. Так-то лучше.

Со злостью легко управляться с помощью физической активности. А вот что делать с другими чувствами? Во что можно сублимировать предательство? А любовь?

Сердце сжалось в груди, но я списал это на сегодняшнюю нагрузку. Разве оно может болеть от предательства? У него другие функции, намного более важные, чем болеть из-за предательства.

Колени дрожат от напряжения, сил на заминку почти нет, но я все равно ее провожу.

Доковыляв до раздевалки, падаю на скамейку и прислоняюсь к стене тяжело дыша. Вот и все. Эмоции ненадолго утихли, но как избавиться от мыслей об Алисе?

Ее образ преследовал меня ночью, когда я лежал без сна. Вспоминал, как приятны ее объятия и с какой успокаивающей силой на меня действовала ее улыбка. Как тепло и уютно было спать рядом с ней и ее мягкий голос, произносящий «спокойной ночи».

А потом эти воспоминания сменялись другими, уродливыми и неприятными. Как она призналась в предательстве, прикрываясь заботой обо мне. Собственноручно всунула обломок деревянной клюшки мне в сердце и сообщила, что это было ради меня. Все было бы не так страшно, обломок я достал, а вот что делать с занозами, которые засели глубоко и как их вытащить — я понятия не имел.

Вздохнув, я посмотрел на часы. Ну вот, ровно час пятнадцать минут у меня получалось не думать об Алисе. Я в безопасности от нее только на льду. Но, к сожалению, проводить там весь день я не мог.

Я обещал мелким заехать поздравить их, так что деваться было некуда. Можно было понадеяться, что моего среднего братца не будет дома, но он не из таких людей. Он точно будет там.

Я два дня игнорировал все звонки родителей и знакомых, которые прочитали статью. Ничего особенного в ней не было. Обычное полоскание моего имени. Я бы легко справился с тем, что моя хоккейная жизнь стала достоянием общественности, если бы не предательство Алисы. Но чувство, что мой любимый человек причастен к тому, что часть моей жизни, которую я оберегал все эти годы, стала раскрыта… Это больно. Чертовски больно.

До родителей я добрался в течение получаса. Припарковав машину, я внимательно осмотрелся. Не знаю, чего я хотел больше: случайно столкнуться со Светловыми или нет. Я скучал по Алисе и это отрицать глупо. Но я все еще злился на нее и все равно не смог бы нормально говорить.