Плакучее дерево

Он попытался закричать, но с его губ не слетело ни единого звука. Он пытался дышать, но лишь глотал кровь. Тэб Мейсон — в штанах, все еще спущенных до колен, — схватился за шею и повалился на пол.

Мейсон сделал глоток холодного, наполненного запахом моря воздуха. Скоро начнется шторм. Он чувствовал его приближение. Неожиданно его охватило желание сесть в служебный внедорожник и отправиться на побережье. Тихий океан всего в часе езды отсюда. Дорога вела на запад, через поросшую лесами гористую местность, где густо пахло хвоей. Четыре-пять раз в год Мейсон снимал старый домик, окна которого выходили на горную полоску берега. Жилище было небольшим, пропахло плесенью и обогревалось крошечной печкой. Однако для Мейсона это было надежное убежище. Он знал, что если хочет наблюдать за языками пламени в печке, то должен захватить с собой лезвие и соскоблить сажу. Знал, что кофейник давно отслужил свое, и не забывал захватить из дома новый. Помнил, что если встать слева от маяка, то перед вами откроется потрясающий вид на океан. С этого места можно любоваться штормом, ради чего, собственно, и стоит сюда приезжать.

Лето — лучшее время года для отдыха на побережье, где можно совершать долгие прогулки. Однако есть в этих местах свое очарование и зимой.

Мейсон следил за погодой, и, когда синоптики предупреждали о высоких приливах и ураганных ветрах, он забирался в свой джип и ехал на запад.

Его неодолимо привлекала ярость штормов, мощные порывы ветра, сгибающие едва ли не до земли стволы деревьев. Ему нравилось, как некоторые отчаянные чайки пытаются при этом лететь. Он обожал наблюдать за тем, как вздымаются и обрушиваются друг на друга высокие валы воды, как они разбиваются о скалы. Прямо у него на глазах каким-то чудом оказавшиеся в воде бревна взлетают над волнами, словно зубочистки. Это было прекрасное, неотразимое, притягательное и одновременно опасное зрелище.

Мейсон еще крепче сжал руль «эксплорера». Перед ним, напоминая размытые изображения картин Клода Моне, простиралось окутанное туманом пространство. Мейсон закрыл глаза, мечтая никогда не слышать имен Дэниэла Роббина, Ирен Стенли или ее дочери. В эту минуту ему страстно хотелось одного: оказаться в старой хижине на побережье, закурить сигару, выпить шотландского виски и ничего не знать об убийствах, убийцах или прощении преступников. Хотелось прожить жизнь по-другому, чтобы в ней было что-то высокое, чтобы в ней не было разрушенной семьи, ненависти, боли и прочего — того, что никогда не отпустит его и никогда не сотрется из памяти. Как жаль, что ему никогда не стать более дружелюбным, благодарным и сильным. Как было бы замечательно, если бы его жизнь была подобна шторму. Мощному, неукротимому, с ливнем невиданной силы, придающим всей земле новую, более приемлемую форму.

Тэб Мейсон сидел в белом служебном «Эксплорере» и мечтал.

Глава 48. 29 октября 2004 года

Ирен Стенли была хрупкой женщиной — тонкая кость, тонкие черты лица в обрамлении мягких, почти серебристых волос. На ней была легкая куртка, спортивные брюки, видавшие виды кроссовки, издававшие при каждом шаге негромкий скрип. Именно такой она вошла в кабинет начальника тюрьмы.

— Миссис Стенли, — поздоровался Мейсон, пожимая ей руку, которая тотчас же исчезла в его широкой ладони. — Мисс Стенли. Рад видеть вас обеих.

Блисс сняла плащ, и ее огненно-рыжие волосы языками пламени рассыпались по черному свитеру.

— Итак, миссис Стенли. Надеюсь, вы добрались сюда без приключений.

— Мы слегка задержались в Вайоминге, но в целом да, — ответила она и повесила пальто на спинку стула.

— Я сам проехал этим же маршрутом, когда получил сюда назначение, — произнес Мейсон, оттягивая момент, когда разговор зайдет о Роббине. — Из Флориды до Чикаго, а оттуда в Орегон. На это ушло чуть больше недели.

— Вообще-то Чикаго совсем не по пути сюда.

— Я заехал навестить родных.

— Так вот вы откуда родом! — удивилась Ирен.

— Да.

— По словам Блисс, это замечательный город. Помнишь, как ты любила проводить там время вместе со своими друзьями по колледжу? — обратилась она к дочери.

— Помню, мама. И это действительно замечательный город. И очень большой.

— Да-да, — повторил Мейсон. — Очень большой.

Ирен кивнула, и все умолкли. Наконец Мейсон собрался с духом, чтобы начать настоящий разговор.

— Сегодня утром, миссис Стенли, я встречался с Дэниэлом Роббином, хотел обсудить с ним вашу просьбу. И он попросил меня передать вам, что ваша дружба так много значила для него все эти годы. Что она не давала ему окончательно пасть духом. Тем не менее он сказал, что не хотел бы встречаться с вами. Прошу меня извинить, но, по его мнению, встреча с вами стала бы для него чересчур сильным испытанием.

Обе женщины не проронили ни слова. Ирен машинально провела ладонями по спортивным штанам.

— То есть вы хотите сказать, что человек, которого ждет смертная казнь, не в силах вынести свидание со мной? — спросила она, чувствуя, как задергался глаз. — Прошу простить меня за такие слова, мистер Мейсон, но это же полная бессмыслица.

Мейсон кивнул: