Плакучее дерево

— Давай, давай, говори. Повтори все эти слова о том, что я поступлю в колледж, а ты пойдешь работать. Я знаю, что ты скажешь, но твои разговоры не имеют никакого отношения ко мне или моему будущему.

— Да что ты такое говоришь? Блисс, дорогая!.. С какой стати?..

— С какой стати? Чтобы я не раздражала тебя, вот почему. Думаешь, я этого не вижу?

— Раздражала меня?

— Хочешь избавиться от меня, чтобы я не мешала тебе катиться вниз, чтобы я ничего этого не видела. Сколько бутылок ты еще выпьешь, мам? Поверь мне, ты уже настолько ушла в себя, что ничего не замечаешь вокруг! Знаешь что? Ты хочешь устроиться на работу? Не смеши меня. Да открой же ты глаза! Ты же стала как зомби, как ходячий мертвец. Ты такая уже давно, с тех самых пор, как убили Шэпа.

Ирен прижала руки к груди:

— Блисс!

— Ты хочешь, чтобы я уехала, а ты продолжала спокойно пить, чтобы допиться до смерти. Ты хотя бы отдаешь себе отчет, какое ты жалкое зрелище? Носишься со своим горем, упиваешься им, и конца-края этому не видно. И не желаешь видеть в жизни ничего другого. Ты всегда смотрела не вперед, а назад. Только назад. А отец? Да он не лучше! Я готова чем угодно поклясться, что он самый одинокий человек на всем белом свете. Он никого не допускает в свои мысли и чувства. А знаешь почему?

Ирен отрицательно покачала головой.

— Из-за тебя. Ты с головой ушла в свой собственный мирок и ни на кого не обращаешь внимания. Черт побери, мам! Конечно же я не хочу оставаться здесь вечно. Но если я уеду, то кто будет здесь поддерживать порядок? Ты? Отец? Не смеши меня, слышишь! Если бы не мы с Джеффом, я просто не представляю себе, что бы случилось с вами обоими.

Ирен, одновременно изумленная и пристыженная, покачала головой.

— Я постоянно ждала, когда все изменится. Думала, вот-вот наступит тот момент, когда ты начнешь ценить то, что у тебя есть, так, как ты учила меня и Шэпа, если ты, конечно, не забыла. Помнишь наши разговоры о жизни, о Боге, о красоте окружающего мира, о том, что мы видим вокруг и что пьем жизнь, как холодную воду из чашки? Ты помнишь это? Ты не забыла, как будила меня по утрам, чтобы вместе послушать пение птиц или осенью отправиться собирать опавшие листья? И все потому, что ты хотела, чтобы мы поняли, насколько хороша может быть жизнь, чтобы мы увидели и полюбили ее красоту. Но прошло семь лет, семь проклятых лет, и я постоянно вижу, что тебе на все наплевать.

— Блисс, я…

— Давай не будем, договорились? Ты хотела знать, почему я не реагирую на эти письма. Теперь ты это знаешь. Потому что ты пьешь, а отец отгородился от нас. И ни ты, ни он не умеете позаботиться о себе, не говоря уже о том, чтобы позаботиться друг о друге.

Ирен поднесла руку ко рту, как ребенок, пойманный за кражей. Блисс закатила глаза и вышла из комнаты.

В тот вечер Ирен вытащила из тайников все запасы водки и спрятанную в кресле плоскую фляжку. Вылив содержимое в кухонную раковину, она поклялась начать новую жизнь, придать ей новые измерения и форму. Она сможет. Если придется, она стукнет кулаком по собственному гневу, обуздает его, возьмет под контроль, пошлет составить ему компанию другие чувства — сожаление, печаль, вину, отправит их всех вместе в отставку, а сама сделает вид, будто их просто не существует. Во всяком случае, это неплохая идея. Найди себе дело, внушала она себе, найди себе дело и занимайся им.

Через две недели Ирен начала работать в супермаркете «Ай-Джи-Эй». Работала так, как когда-то в магазине в Блейне, затем приходила домой и готовила нормальный ужин для всей семьи. Разговаривала со своими домашними, убирала в доме, занималась цветами. Даже начала вязать мужу свитер, предварительно сняв с него в спальне мерку, когда Нэт разделся, перед тем как лечь в постель. Она снова начала участвовать в жизни церковной общины, причем не формально, а искренне желая быть полезной людям. Оставалась после проповеди, чтобы вместе с другими женщинами разливать по чашкам кофе. Вместе с Кэрол возобновила занятия на курсах по изучению Библии по вечерам в среду. Покрасила волосы, купила перчатки для работы в саду, чтобы не повредить маникюр, и даже приобрела новое платье и пару новых домашних тапочек. И наконец, когда почувствовала, что может вести такую, похожую на танец жизнь, не спотыкаясь, отправилась к дочери с конвертами и обещанием ни за что не сдаваться.

Блисс остановила выбор на Иллинойском университете. Там предлагали полную стипендию, а кроме того, он был ближе к дому, чем все остальные. Она пообещала отцу, которого мать уже подготовила заранее, что будет по возможности чаще приезжать домой на выходные, праздники и летние каникулы.

Затем Блисс отправилась к Джеффу, сообщить о своем решении. Был вечер воскресенья, время после ужина. Они сидели на ступеньках крыльца, наблюдая за проезжавшими мимо дома автомобилями.

Джефф заговорил о своих поисках работы в Колд-Спрингс.

— «Уолл-Марту» всегда требуются люди, так что мы можем поискать жилье где-нибудь поблизости.