Пламенная кода

Истребители, которые как нельзя кстати схлопотали несколько точных попаданий с правого фланга (и откуда в ворчливом старике Дювале наклонности к партизанской войне?!), сгрудились в самом центре поляны и негодующе вертели башками в непроницаемых шлемах. Командор Хендрикс сделал вполне расчетливый вывод: целиться в шлемы имеет резон, только когда подняты забрала. Грудь и спина защищены весьма неплохо, тратить заряд на эти участки скафандров бесполезно, это все равно что кидаться камешками. Нужно стрелять по ногам – так отчего-то получается намного чувствительнее.

Этот вывод немедля был проиллюстрирован точным попаданием с тылу – Жозеф Мартино расстарался. Эхайн даже присел от боли… однако же не упал, а развернулся и выпустил серию мощных, объемных разрядов в сторону Мартино. Его поддержали огнем еще трое, между тем как остальные четверо методично, с явным желанием экономить боеприпас, выжигали гнездо Юбера Дюваля.

И почему-то не проявлял никакой активности Готье. Неужели сбежал?! Ну да, что-то в нем сломалось за эти годы, появились неизвестные прежде нелюдимость, раздражительность, апатия… Но было бы чрезвычайно обидно обнаружить в нем еще и слабость характера. В конце концов, он сам вызвался, никто его не неволил…

Похоже, Истребителям удалось подавить очаги сопротивления – все, кроме одного.

Командор Хендрикс неловко перевернулся на спину и с полминуты полежал в этом положении – просто чтобы успокоить дыхание и избавиться от чертова камня, который лез куда не след. «Пока, Юбер. До встречи на небесах, Жозеф».

Он остался один, и теперь настал его черед.

Вздохнув несколько раз так глубоко, что закружило голову, командор резво вскочил на ноги.

И как-то сразу угловым зрением обнаружил в десятке метров от себя Эрнана Готье. В том же положении, на спине лицом вверх, как и сам был только что-то. Очевидно, эхайны подстрелили его сразу же, как только разобрались с патрульными. Те умерли красиво, во весь рост, паля по агрессорам почти в упор… и очень быстро. Но у командора были иные планы.

– Эй! – крикнул он и помахал рукой.

Необычное поведение всегда провоцирует подозрения. И чаще всего – в собственной уязвимости. Это он как-то услышал от Оберта, который всегда был горазд на всякие парадоксы, хотя, по-видимому, значительную часть их выдумывал из головы.

На сей раз Оберт не фантазировал.

Истребители оборотили к нему круглые безликие головы, но не стреляли. Даже тот, с подбитой ногой.

– Я просто хочу поговорить, – сказал командор, неспешно приближаясь к ним с поднятыми руками.

В правой все еще был зажат цкунг.

…Они ни черта не поймут. Они владеют интерлингом еще меньше, чем он – эхайнским языком. Пока он будет неловко и медлительно вязать осмысленные фразы из убогого своего словарного запаса, а они будут со все нарастающим раздражением пытаться его понять… а они будут пытаться, потому что сам он выглядит вполне безобидно, но при этом понесет какую-то устрашающую ахинею… он выгадает время, причем гораздо большее, нежели смог бы отыграть у судьбы, продолжая бесполезно пулять из своего укрытия. За это время женщины, дети и мужчины, которым он вверил их судьбу, удалятся на приличное расстояние и, если повезет, найдут какое-нибудь убежище…

Ничего из этого плана не вышло. Едва только командор Хендрикс, ни на мгновение не переставая говорить, приблизился на расстояние в полтора десятка шагов, по нему ударили из всех стволов.

20. Мичман Нунгатау в дурацком положении

– Ну вот, – сказал Сева, который выглядел уже не таким сероликим зомби, а даже улыбался. – Теперь мы пойдем к своим.

– Куда это? – заворчал мичман Нунгатау, наливаясь дурной кровью. – К каким своим? Мы так не уговаривались, янрирр келументари. Вы сделали свое дело, получили цацку, а теперь мы пойдем к моим!

– Замолчите, мичман, – снова сказал Сева, безо всякой опаски, что явно не отвечало представлениям потасканного эхайна о собственной значимости и оттого повергало его в непреходящее замешательство. – Никто с вами ни о чем не уговаривался. Я здесь не для того, чтобы на вас любоваться. Впрочем, – он призадумался на короткий миг, – если вы не станете путаться под ногами, я, так и быть, выслушаю вас чуть позже. И, если наши намерения совпадут…

– Еще и как совпадут, – сказал тот свирепо. – Вот прямо сейчас и совпадут! Я тоже не напрасно перся сюда через половину Галактики…

– Ничего не выйдет, – возразил Сева, улыбаясь замечательной своей нездешней улыбкой. – Кажется, я нужен вам больше, чем вы мне. Если честно, вы мне вообще на фиг уперлись. Поэтому будет, как я сказал. А уж потом, если станете хорошо себя вести и проявите себя добрым самаритянином…

– Кем?! – окончательно потерялся мичман.

– Кем-кем?! – переспросил Тони.

– Это из священной книги христиан, – сказал капрал Даринуэрн. – Евангелие от Луки, если не ошибаюсь.

– Что такое евангелие? – упавшим голосом спросил мичман, но на него никто уже не смотрел.