Пламя

— Давай, пожалуйста, — тихо произнесла она и посмотрела отцу прямо в глаза. Воздух вокруг нее начал сгущаться, согреваясь, завихряясь, почти в радостном ожидании. — Прошу тебя.

Рука дрогнула, потом медленно опустилась.

— Не сомневаюсь, дочь моя. — В углах трясущихся губ выступила слюна. — Ты бы с радостью смотрела, как я мучаюсь от ожогов.

Миранда заерзала, внутри смешались жар и боль, пламя просилось наружу.

— Всегда зовешь на защиту огонь, — отец, не отводя горящего взгляда, шагнул еще ближе, — о цене не задумываешься.

Будто свечу сквозняком, сказанные слова погасили жар. А уверенность родителя, напротив, раздуло.

— Хуже всего то, что я для тебя стараюсь, — уговаривал он, склоняясь сверху. — Ты уже не девочка. Давно уже. Неужели собиралась всегда жить здесь, со мной?

— Нет, я…. — Она закрыла рот.

Миранда не задумывалась о будущем, просто жила. Выживала каждый день, как могла. Какой смысл менять знакомый ад на другой, незнакомый?

— Похоже, собиралась. Отпугивала каждого парня, кто появлялся поблизости после того дурака Мартина… — Отец остановился. В кои-то веки понял, что зашел слишком далеко. Но тут же начал снова, сведя вместе седые кустистые брови: — Ты не могла не заметить, что мы давным-давно так хорошо не ели. — Старческая рука указала на скромный ужин, который готовила Миранда: баранье рагу и простой хлебный пудинг. — Как ты думаешь, на чьи деньги это куплено?

— Я полагала, ты продал шерсть…

Он фыркнул саркастически:

— Шерсть так упала в цене, а у меня столько долгов, что тех денег едва хватило бы на рыбьи головы. К концу года кредиторы отберут у меня особняк, — тихо добавил он. — У тебя даже дома не будет.

Дом? Она чуть не рассмеялась. Настоящего дома у нее давно уже нет. С тех пор, как его покинули сестры.

— Нетрудно представить себе, чем будет зарабатывать себе на жизнь такая красавица, — продолжал отец. — Но что станешь делать, когда красота поблекнет? Вряд ли мне стоит рассказывать, что тебя ждет.

— Ох, перестань! — не выдержала Миранда. — Ты рисуешь ужасно мрачную картину. Ту самую, что грозит мне уже годы.

— Черт побери! — Пудинг полетел на пол и превратился в коричневое месиво с осколками посуды. — Миранда, ты у меня в долгу! — Побагровев от гнева, отец наставил на нее палец. — Если бы не пожар, половина моего состояния была бы при мне! Ведь ты уничтожила тот чертов склад!

— И годами расплачиваюсь за свою ошибку! — заорала она. — А тебе все мало. Что ж, с меня хватит. — Миранда рубанула воздух рукой, как будто это движение могло как-то прекратить их разговор. — Ты не можешь меня заставить.

Тонкие губы отца скривились в усмешке, он неожиданно спокойно согласился:

— И правда, не могу. В договоре указано, что ты должна выйти по своей воле, иначе он недействителен. — Он подошел вплотную, прижав ее к столу, и ткнул в нее дрожащим пальцем: — Но вот что я тебе скажу: откажешься — здесь больше жить не дам!

Горло перехватило, будто там застрял болезненный, горячий ком. Одно дело, когда у тебя нет настоящего дома. И совсем другое — когда негде переночевать.

— Ты не можешь серьезно… — Ей пришлось сглотнуть, не закончив фразы.

Пожелтевшие белки глаз отца сверкнули в свете лампы.

— С тобой покончено. Я не терпел бы тебя так долго, не жди подобного предложения и подходящего момента. Что ж, Мартин тебя разочаровал. Я рад! Глупо с моей стороны было даже надеяться, некоторые обещания слишком опасны… — Он громко сглотнул и отрезал: — В любом случае вещи твои собраны.

Вот так, значит. Нижняя губа Миранды задрожала, и она крепко ее прикусила. Особой любви друг к другу они не испытывали. Но он все-таки отец ей, а готов бросить ее волкам. Боль из груди разливалась по всему телу, проникая в кости.

Но в смотревших на нее глазах не осталось эмоций. И жизни. Миранда хорошо знала, что это означает: решение окончательно. И все равно, нельзя не попытаться.

— Не могу поверить, что ты…

— Ты выйдешь замуж за лорда Арчера! — выкрикнул отец, его показное спокойствие рассыпалось в прах. — К дьяволу, тебя пожелал один из богатейших аристократов королевства! Не могу поверить, что ты настолько глупа, чтобы отказаться. Из всех чертовых упрямых…

— Но почему? — Жалобный всхлип вырвался прежде, чем Миранда смогла его подавить. Как ей была ненавистна эта слабость перед отцом!

Он замолк и непонимающе моргнул:

— Что почему?

— Почему он пожелал меня? — Она утерла рот рукой. — Я никто. Никогда не слышала о нем раньше. Откуда он меня знает?

Отец какое-то время стоял с застывшим на лице выражением недоумения, а потом разразился смехом:

— Пусть я банкрот, Миранда Роуз. Но в моих сундуках все же есть настоящий бриллиант.

Он снова пошел к ней, глядя на нее почти влюбленно. Она отступала, пока не наткнулась на разделочный стол. Отец остановился, но довольная улыбка не сходила с его губ.