Пламя

Светло-голубая майка подчеркивала каждый изгиб ее тела. Из-под простыни виднелись розовые трусики. Солнечные волосы, разделенные боковым пробором, красиво спадали на грудь. Даже в слезах она была самым идеальным существом на планете.

Точно так же, как двенадцать лет назад, когда мы в первый раз сидели рядом на дереве и я видел грусть Тэйт из-за недавней потери матери, мне было все равно, кто стоял на моем пути или что я должен был сделать.

Я просто хотел присутствовать в ее жизни.

– Слышал о твоем отце. – Мое тело расслабилось, потому что я оказался там, где и должен быть.

Она отвела взгляд.

– Со мной все в порядке.

Мгновенно приблизившись к кровати, я нагнулся, осторожно развернул Тэйт лицом к себе и прижался к ее лбу своим.

– Больше я никогда тебя не отпущу, Тэйт, – прошептал практически отчаянно. – Я твой друг навеки. Если это все, что я получу, значит, мне этого будет достаточно, ведь только когда ты здесь, – я взял ее руку и приложил к своей груди, прямо над сердцем, – я чувствую, что моя жизнь хоть чего-то стоит.

Глаза девушки снова наполнились слезами, а грудная клетка начала подниматься и опадать быстрее.

Положив ладонь ей на мокрую щеку, начал поглаживать большим пальцем.

– Не сдерживайся, малышка. Хочешь плакать? Тогда отпусти все.

Слезинки дрожали на ее ресницах, пока Тэйт смотрела, что-то ища в моих глазах, и я чертовски надеялся, что она найдет хоть частицу беззаветно любившего ее мальчика.

Вдруг, словно увидев его, Тэйт шумно вздохнула, закрыла глаза, опустила голову и, дрожа, дала волю своему отчаянию.

Я присел и притянул девушку к себе. Потом крепко обнял и лег вместе с ней, стараясь донести, что готов обнимать ее вечно, если она этого захочет.

Уткнувшись головой мне в шею и нерешительно положив руку на мой живот, Тэйт содрогалась от рыданий. Приподняв согнутую ногу, я просто держал ее. От внезапного осознания, что ничего не изменилось, меня окутало теплом. Впервые я разделил с ней постель десять лет назад. Просто два ребенка нашли опору друг в друге, перенеся слишком много бурь в своей жизни. Пока мы лежали, а по потолку танцевали знакомые тени колыхавшейся листвы, казалось, будто это произошло буквально вчера.

Тэйт шмыгнула носом и полностью охватила мою талию рукой. Я круговыми движениями поглаживал ее по спине.

– Это глупо, – пробормотала она сдавленно. – Я должна радоваться, разве нет?

В ответ я лишь продолжил гладить ее.

Быстро и неровно вздохнув, Тэйт воскликнула:

– Мне нравится мисс Пенли, и папа не будет одинок. Почему я не могу порадоваться за них?

– Потому что ты любишь свою маму, – сказал я, нежно убрав волосы с ее лица свободной рукой. – Потому что вы довольно долго жили только вдвоем. Сталкиваться с переменами всегда тяжело.

Она приподняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза до сих пор оставались влажными, но взгляд стал более умиротворенным.

Я погладил ее по щеке.

– Конечно, ты рада за своего папу, Тэйт.

– А если он забудет маму?

– Как он может? – возразил я. – Ведь у него есть ты.

Взгляд девушки смягчился. Притянув Тэйт ближе, чтобы ее макушка оказалась у меня под подбородком, я запустил пальцы в ее мягкие волосы, помассировал кожу головы, после чего провел рукой вниз по прядям, повторяя движения снова и снова.

Ее тело обмякло, она медленно таяла рядом со мной, как бывало всегда.

– Ты же знаешь, что я тупею, когда ты так делаешь, – проворчала она, но я уловил сонную игривость в ее тоне.

Я закрыл глаза, наслаждаясь тем, как ее стройная нога скользнула вверх по моей.

– Я помню, – прошептал. – Теперь засыпай, Татум.

Мне послышалось, что она назвала меня говнюком, хотя я не мог сказать точно.

Глава 10 Тэйт

Чизкейк.

Я перевернулась на спину. Подушка под моей головой казалась мягкой, будто облако из диснеевского мультика. Так хорошо выспавшись, я почему-то жутко захотела чизкейка.

Сладкого, воздушного, изумительного. Я сглотнула от острого желания утолить свой голод.

Какого?..

Бросив взгляд на соседнюю подушку, заметила, что она пустовала, но слабый аромат его геля для душа все еще ощущался. Джаред ушел, и я была этому рада. Запах, который он оставил после себя, был таким соблазнительным, что я пускала слюнки, мечтая о вишне в шоколаде, шампанском, чизкейке и…

О нем. Боже, как же я проголодалась.

Было настолько приятно оказаться в его объятиях; за последние месяцы я не спала лучше и проснулась спокойная и радостная.

Направившись в ванную, причесалась, собрала волосы в хвост, затем умылась. Вернувшись домой вчера, я выпила бокал вина. До сих пор ощущая горьковатый привкус, прополоскала рот бальзамом, чтобы избавиться от него.

После этого прошла обратно в спальню, бросила взгляд на закрытые французские двери и заметила, что окно спальни Джареда все еще открыто.

Замешкавшись мгновение, я спустилась по лестнице с намерением опустошить холодильник и кухонные шкафчики, приготовить блинчики, яичницу, бекон, а возможно, еще испечь хлеб. И сделать сэндвич с ветчиной, томатами и салатом, наверное.

По какой-то причине слово «сэндвич» звучало очень заманчиво. Почему я была так голодна?