Пламя для дракона

– Да, – снова ответил мастер Хрос на наш невысказанный вопрос. – Судя по вашим выразительным лицам, ваша догадка верна, уважаемые арре. И некоторое время мы с вами будем встречаться, чтобы поговорить… обо всем. Как правило, этот цикл включался в программу со второго года обучения, но с учетом некоторых обстоятельств, вынуждающих меня в скором времени покинуть Школу, господин директор счел необходимым ознакомить вас с этой необычной дисциплиной раньше. Почему необычной, спросите вы? Все довольно просто, арре. «Рассуждения», пожалуй, единственный предмет, где почти не бывает домашних заданий и где все ваши навыки будут шлифоваться непосредственно на уроке. Кто-то даже полагает, что «Рассуждения» – наиболее простой для усвоения цикл, но должен сказать, арре, что в действительности он будет прост только для вас, и то лишь по причине ваших усиленных возможностей. Тогда как в любой другой академии Веера этот предмет заслуженно считается одним из самых трудных.

Странный коротышка взобрался по специально приставленной к столу подставке так, чтобы смотреть на нас не снизу вверх, и, прочитав на наших лицах живейший интерес, едва заметно улыбнулся.

– Отсутствие домашних заданий для вас очень ценный подарок, арре. Я понимаю. Но для тех, кто усваивает знания с первого раза, вводить их бессмысленно. По этой же причине цикл «Рассуждений» у вас будет только один. Хотя и более длительный, чем обычно. Зато после него мы с вами, вероятно, больше никогда не увидимся.

Я огорченно вздохнула: жаль, регулярные циклы без «домашек» сделали бы нашу жизнь гораздо приятнее.

– Итак, начнем, – снова спрятал улыбку грожец при виде наших опечаленных лиц. – И перво-наперво я покажу вам, чем именно мы будем заниматься… Арре Хейли!

Поспешно спрятав в карман артефактный шарик, где плескался ярко-розовый туман, я быстро подняла голову. Не надо мне было отвлекаться на посторонние вещи. Кажется, грожец заметил, и ему это не понравилось.

– Да, мастер?

– Расскажите нам, пожалуйста, о вашем пере…

– Каком еще пере? – растерялась я, с некоторым трудом заставив себя отвлечься от вчерашних событий.

– Самом обыкновенном. О том, чей краешек торчит из вашей чернильницы. Расскажите нам о нем все, что знаете.

Я в полнейшем недоумении уставилась на парту и письменные принадлежности на ней.

– Э-э-э…

– Смелее, арре, – подбодрил меня коротышка, с легкой улыбкой наблюдая мое затруднение. – Попробуйте хотя бы начать.

Я мысленно вздохнула. И почему он начал с меня? Можно подумать, у меня меньше всего проблем в этом классе.

– Ну это… просто перо, мастер Хрос. И предназначено оно для того, чтобы им писать.

– Хорошо, – ободряюще кивнул преподаватель. – Что еще?

– Оно длинное, где-то с полторы моих ладони… и в основной части довольно широкое, три-то пальца в ширину точно будет. При этом оно легкое. Белого цвета. По строению в нем различают твердый стержень и опахало. И для того, чтобы оно писало, кончик пера обычно затачивают. – Подняв взгляд от чернильницы, я вопросительно посмотрела на грожца. – Это все, мастер.

Тот только хмыкнул:

– Негусто.

Я мысленно пожала плечами. Что за глупости он тут спрашивает?

– Об этой вещи можно говорить еще очень долго, арре, – мечтательно протянул мастер Хрос, закатив глаза. – К примеру, о том, что это – маховое перо взрослого гуся весьма распространенной в Троемирье породы. Главной его особенностью является то, что кончик практически не требуется затачивать, а опахало имеет не чистый белый цвет, а по краям окрашено в более темный оттенок, в простонародье называемый «гусиной чернью». Размер у пера стандартный. Оно действительно очень легкое и к тому же практически не ломается, что достигается рядом специальных защитных заклинаний, делающих перо более долговечным и удобным в работе. Помимо этого вы забыли упомянуть, что в строении пера есть гораздо более любопытные и менее значимые на первый взгляд элементы, чем опахало и стержень. К тому же пером можно не только писать, арре, – данный экземпляр хорошо приспособлен и к тому, чтобы им рисовать и даже вычерчивать сложные схемы. А еще…

Я скептически посмотрела на разглагольствующего карлика, будучи твердо уверена, что вот-вот его энтузиазм иссякнет, так как долго распространяться о столь невзрачном предмете попросту невозможно. Но мастер Хрос все говорил и говорил. Непринужденно, без запинок и повторов, раз за разом вспоминая такие детали, о которых я бы ни в жизнь не подумала, что их можно применить к обычному перу.

Грожец, наверное, говорил минут пятнадцать, заставляя нас переглядываться все растеряннее. Говорил спокойно, ни на миг не прерываясь и сумев не повториться ни разу. Подбор эпитетов и синонимов, казалось, тоже не составлял для него никакого труда – слова лились и лились подобно размеренному течению реки, и было не похоже, что это доставляет мастеру какие-то неудобства. Более того, он ни разу не увел разговор в сторону – его монолог крутился исключительно вокруг обсуждаемого предмета и не думал никуда сворачивать.