Пламя Этерны

– Эрнани, – сильная рука сгребла плечо эпиарха, – то, чего я опасался, случилось, и исправлять это мне, да другой и не сумеет… Гальтары я оставляю на тебя. Пусть ты мало знаешь и многого не понимаешь, ты – Ракан и мой наследник. Твое дело, несмотря ни на что, сохранять спокойствие и выглядеть уверенным, остальное сделают Лорио и Богопомнящий. Я его никогда не любил, но он – сильный человек и предан анаксии больше, чем Ушедшим.

– А ты?

– Спущусь в Лабиринт и закрою тварям ход наружу.

– Но это… это же опасно!

– Опасно все. Изначальные твари, они… – Эридани оборвал себя на полуслове и порывисто обнял брата. – Не бойся, Эрно! Сила Абвениев уже загоняла их вниз, загонит снова. И помни – ничего не бойся! Держи себя в руках, слушайся Борраску и Абвениарха, но не спрашивай их совета при посторонних. Для всех Гальтарами правишь ты, и никто иной, а я скоро вернусь.

3 Мастер

Пенная река с ревом вырывалась из подземелий, наполняя казавшуюся бездонной каменную чашу, и, немного успокоившись, устремлялась дальше на свидание с еще далекой Каде́лой. Место было красивейшим, но уединенным – юность Пенной пряталась в Астраповых скалах, что во время гроз притягивали к себе молнии. Страшные истории об убитых небесными стрелами и трудная каменистая дорога напрочь отбивали охоту гулять у здешнего водопада, но все художники слегка сумасшедшие.

Диамни невольно улыбнулся, представив себе физиономию навязавшегося ему в покровители стража, пойми тот, что на самом деле замыслил мастер. Но когда же появится Ринальди? От Цитадели до Пенной по прямой не столь уж и далеко, но кто знает, каковы подземные дороги… Художник с досадой воззрился на поток, над которым вызывающе сияла радуга. Красиво, даже слишком. Водопад мог бы быть и пониже, а течение – помедленней, и еще эти камни! Они прекрасно выглядят на картинах, но если о такой удариться… Мастер Коро мысленно на себя цыкнул: дескать, нечего воображать всякие страхи – и принялся размышлять над загадкой Беатрисы.

Прежде думать было некогда, прежде он рисовал, спешил, лгал, снова рисовал и снова лгал, теперь пришло время припомнить мельчайшие подробности и попытаться ответить на три вопроса – зачем, кто и как.

Ринальди уверен, что целили не в него, а в анакса. Что ж, не лишено смысла, особенно если вспомнить странную смерть Анэсти, но нельзя отбрасывать и другие возможности. Знает ли правду сама Беатриса? Если да, то как она осмелилась подняться на холм Абвениев? Не сомневалась, что Ушедшие призна́ют ее дитя? Почему?

Кисть Диамни делала свое дело, вызывая к жизни двойника опоясанной радугой неистовой реки, но в голове художника вертелись, сменяя друг друга, лица живых и мертвых, оброненные мимоходом слова, случайно перехваченные взгляды.

Анакс Анэсти – среднего роста, широкоплечий, мускулистый, с каштановыми волосами и голубыми глазами. Отменный воин, недурной полководец, хороший брат. Именно он придумал занять Эрнани живописью… Кто же тогда мог предположить, что молоденький калека в один отвратительный день станет эпиархом-наследником?!

Они с Эрнани начали заниматься в конце осени, и тогда же Лорио Борраска привез в столицу юную жену. Беатриса не принадлежала ни к одному из Великих Домов, но Лорио был Повелителем Ветров и оспорить его выбор мог лишь анакс. Анэсти этого не сделал, хотя эории были возмущены и громче всех негодовал эпиарх-наследник. Три месяца спустя анакс погиб на зимней охоте.

Анэсти, ездивший верхом как бог, не справился с лошадью, которая умудрилась свихнуться на самом краю обрыва. И в придачу оборвались поводья! Случайность? Тогда в этом никто не усомнился, ведь подстроить подобное стечение обстоятельств невозможно. И еще невозможней сделать так, чтобы Ушедшие признали Раканом ребенка другой крови. Тем не менее кому-то это удалось – Ринальди невиновен, но венец Абвениев над головой эории Борраска видели все. Ринальди невиновен, но Диамни, не перебросившийся с эпиархом-наследником и сотней слов, поверил жуткому обвинению сразу и безоговорочно. Почему? Уж не потому ли, что кто-то загодя озаботился подготовить почву? Слухи запустить легко, но Беатриса носит под сердцем Ракана и стои́т на том, что ее насиловал Ринальди. Выходит, двойник? Двойник с кровью анаксов? Побочный брат или дядя? Но глава дома должен знать всю свою кровь. Анэсти, как положено от века, передал эпиарху-наследнику завет Раканов, от Эридани бы не укрылось, что, кроме него с братьями, есть кто-то еще. В то, что анакс обсчитался, поверить трудно. А во что легко?

Диамни, чего с ним никогда еще не случалось, отложил кисть. Радуга над рекой засветилась совсем уж немыслимыми красками, но художник ее не замечал. Эридани в виновности брата не сомневается. Неудивительно – анакс слушает разум, а не сердце, логика же предельно проста. Раканов всего трое – он сам, калека Эрнани и Ринальди. Ринальди, который чуть что хватается за меч, пьет, развратничает, смеется над тем, что можно и нельзя. Вывод очевиден, и все же… все же анаксу следовало бы знать своего брата!