Пламя Этерны

Лучшие вина в Гальтарах подавали в «Белой ласточке». Это было довольно далеко, но харчевня не закрывалась до глубокой ночи, а хозяин, как и все жители Гальтар, обожал мастера Лэнтиро. Диамни едва не рассказал явно продешевившему добряку о новой картине, но сдержался. Во-первых, «Уходящие» еще не завершены – небо не прорисовано и в нем не пари́т серая чайка Унда, а во-вторых, молодой художник отнюдь не был уверен, что жрецы с восторгом примут таких Абвениев. Лучше всего, если первыми зрителями станут братья Раканы; то, что понравится анаксу, понравится и Абвениарху.

От мыслей о Лэнтиро и его творении художника отвлек звук свирелей и барабанный бой. Диамни и не заметил, как добрался до нового храма Ветров, где пришлось задержаться, пропуская молящихся. От Эрнани художник знал, что Беатриса Борраска, супруга стратега Лорио, каждый вечер молит Ушедших сберечь полководца и даровать победу его мечу. Последнее время Беатриса отчего-то предпочитала говорить с небесами в городе Ветров, хотя храмов в Цитадели хватало; говоря по совести, их могло бы быть и поменьше. Художник поудобнее перехватил оплетенный веревками бочонок и от нечего делать принялся рассматривать процессию, которой предстояло четырежды обогнуть помпезное здание.

Первыми шли Беатриса и сопровождавший ее Ринальди Ракан. Личико эории светилось восторгом и надеждой, приотставший на пару шагов эпиарх-наследник откровенно скучал. Диамни слышал, что отозванный венценосным братом из армии Ринальди рвется назад, на север, и в придачу терпеть не может жрецов, но Эридани был неумолим.

Художник отступил в тень – попадаться на глаза эпиарху, когда тот злился, было небезопасно: и без того вспыльчивый Ринальди в такие моменты превращался в сущего демона. Знал ли об этом выскочивший перед самым носом Беатрисы эсператистский проповедник, осталось тайной.

Юная женщина отшатнулась и замерла, испуганно распахнув огромные глаза, а эсператист вытянул худую, покрытую язвами руку, целясь куда-то между эпиархом и эорией, и возопил:

– Я вижу тебя насквозь, отродье беды! Ты носишь в себе Зло. Покайся! Создатель ведает все про всех, от Него ничего не скроется! Что б ни свершил и ни замыслил смертный, если он не открыт Создателю и слугам Его, не ждать ему милости за гробом. Все зло на свете от лжи пред лицом Его!..

Исступленные вопли завораживали. Смысла в выкрикиваемых оскорблениях и угрозах не было ни малейшего, однако люди медленно пятились от беснующегося проповедника и словно бы сжавшейся в комок женщины. Жрецы и храмовые служители откровенно трусили, а Беатриса ходила без охраны и свиты, словно и не была женой главы Великого Дома и лучшего полководца Золотой Анаксии, да и что могла сделать охрана? В таких случаях кто-то должен отдать приказ или подать пример.

– Для Него твоя ложь – шелуха! – надрывался проповедник, упорно тыча пальцем куда-то вперед. – Твое сердце черней зимней ночи. Ты – зло и вместилище Зла! Ты – проклятье Кэртианы, ты…

Ринальди прыгнул вперед, подхватил тщедушное дрыгающееся тельце, поднял над головой и с силой отшвырнул. Отчаянно вопя, кликуша пролетел над перевернутой тележкой, врезался в угол дома и замолк. Его череп был разбит страшным ударом; со своего места Диамни отчетливо видел отвратительные маслянистые брызги и темную кровь. Какой же мощью нужно обладать, чтобы сотворить такое! Или дело не только в силе рук? Художник торопливо перевел взгляд на эпиарха. Ринальди стоял совершенно неподвижно, слегка выставив вперед левую ногу и скрестив руки на груди. Поднявшийся ветер трепал светлые волосы наследника престола, напоминая о том, что это человек из плоти и крови, а не статуя и не картина. Сколько это продолжалось, художник не понял, затем откуда-то вылез откормленный кот с синим храмовым ошейником и, подергивая хвостом и принюхиваясь, двинулся к трупу.

Ринальди усмехнулся, очень медленно обвел глазами замерших гальтарцев и повернулся к дрожащей Беатрисе. Диамни не мог слышать, что они говорят друг другу, да художник этого и не хотел. Убитый был омерзителен, убийца – страшен. Безумный эсператист угадал: эпиарх – это зло. Страшно даже подумать, что станет с анаксией, со всей Кэртианой, если Эридани умрет бездетным, а венец и вместе с ним Сила достанутся Ринальди.

5 Эпиарх

Об исчезновении Беатрисы Борраска Эрнани узнал от брата. Эридани, похожий в своем четырехцветном плаще на огромный боевой корабль, вошел в комнату, когда они с Ринальди смеялись над поэмой Номирита́на Энарского, расписавшего войну котов и собак так, словно это были люди.

Хмуро поздоровавшись, анакс прикрыл за собой дверь и обернулся к Ринальди:

– Мне сказали, ты тут.