Пламя грядущего

Слезы струились по щекам Артура, и он не был одинок в своих чувствах. Дени тоже почувствовал комок в горле, и даже Хью, хотя был закаленным ветераном, вытирал глаза и сморкался сквозь пальцы. Король Филипп встречал их на берегу, стоя под знаменем Франции. Он шагнул навстречу Ричарду и обнял его, и все слышали, как он с обидой сказал:

– Добро пожаловать, Ричард, добро пожаловать. Нам всем здесь недоставало вас. Надеюсь, вы уже закончили разорять Кипр. Нам необходимо кое о чем поговорить в этой связи.

Приветствия и радостные крики не смолкали. С глухим стуком упали на берег сходни. Оруженосцы и слуги начали сводить на пристань лошадей, выносить тюки со всякой утварью и продовольствием. Дени, Артур и Хью сами вывели своих лошадей, тогда как Гираут занимался своей клячей и двумя запасными лошадьми. Солнце село, и неразбериха, царившая на причале, еще больше возросла. Одни люди высаживались с кораблей на берег, другие, встречавшие флот, пытались протиснуться вперед, чтобы поглазеть на необыкновенное зрелище, рыдали от счастья и возбужденно бегали туда и сюда по пирсу. Ричард сел на коня и уехал вместе с королем Филиппом. Его герольды, с трудом прокладывая путь сквозь толпу, размахивали жезлами и призывали воинов не отставать. Понемногу установилось некое подобие порядка, и все двинулись вдоль городских стен, удаляясь от моря.

А как только они покинули берег, их словно накрыло густое зловонное облако. От вони закладывало нос и перехватывало дыхание. Удушающий запах исходил от всего и вся, он был везде и будто пропитал саму землю.

Сотни людей и животных толклись на этом маленьком пятачке, пили и ели, потели, истекали кровью, справляли нужду, умирали и разлагались. Осадные машины, сооруженные из деревянных блоков, обтянутых сыромятной кожей, были сожжены и обуглились вместе с телами тех, кто ими управлял. Трупы сбрасывали в канавы, засыпали сверху землей и утаптывали ее. Люди болели, и их рвало, они падали мертвыми на собственные испражнения. Их тела складывали друг на друга в неглубокие братские могилы. Зимние дожди превратили политую кровью, вытоптанную землю в жидкое месиво. Солнце пропекло это страшное тесто, обратив его в камень. В летнем зное и в испарениях обильно размножались мухи, питавшиеся без разбора как живыми, так мертвыми.

Останки попадались везде и всюду. И они были не так страшны, как живые люди. Эти походили на огородные пугала, оборванные и грязные, с вывалившимися от цинги зубами, трясущимися, исхудавшими руками, которые напоминали птичьи лапы, и лицами, испещренными красными пятнами нарывов. Было очень просто узнать тех, кто прибыл недавно. При всем убожестве они выглядели более здоровыми. Рыцари побогаче, бароны и графы находились в лучшем положении, но поскольку на каждую сотню погрязших в бедности воинов приходилось не более десятка этих счастливчиков, то в целом войско производило впечатление какого-то адского сборища нищих, или даже хуже – слуг и прихлебателей нищих.

Вновь прибывшие продолжали свой путь по лагерю, ужасаясь на каждом шагу. Шатры благородных людей, покрытые пятнами и заплатами, возвышались среди целых поселений, состоявших из крошечных лачуг, часть которых были земляными норами, покрытыми ветвями терна и обрывками парусины. Находились там и женщины. Некоторые были одеты в самые диковинные костюмы, поношенные и оборванные. Маленькие дети, голые, с раздувшимися животами, играли у костров, на которых готовилась пища. Это место было «домом» для большинства из них, и их игрушками становились ненужные обломки, подобранные на поле битвы. Стены Акры были серые и выщербленные, в некоторых местах проломлены насквозь, бреши были засыпаны грудами каменных осколков. Вдоль стены тянулся длинный ров, который осаждающие все время пытались засыпать. Они использовали для этой цели не только землю и камни, но и тела мертвых животных и людей. По ночам сарацины выползали из брешей крепостной стены, расчленяли трупы несчастных и уносили их, чтобы потом сбросить в море. С другой стороны лагеря тоже находился ров, защищавший христиан от армии Саладина, и его воины старались наполнить эти траншеи, тогда как крестоносцы прилагали все усилия, чтобы очищать их. Армия султана расположилась в предгорьях и занимала полностью всю открытую равнину. Палатки и знамена неверных были видны как на ладони, и дым их лагерных костров устремлялся в жаркие небеса, смешиваясь с дымом и копотью костров крестоносцев и очагов защитников Акры.

– Это выглядит не совсем так, как я думал, – содрогнувшись, сказал Дени.

– Война, что поделаешь, – добавил Хью.

Артур, близоруко щурясь, с жалостью смотрел на двух ребятишек, тащивших за хвост дохлую собаку. Их руки и ноги были не толще тростинки, а волосы кое-где выпали.

– Может быть, мы сумеем быстро положить этому конец, – сказал он. – Может быть, это все закончится в течение нескольких дней теперь, раз уж мы здесь.