Пламя и кровь

Вслед за сим начались празднества. Алину не терпелось, запасшись водой и провизией, двинуться в долгий обратный путь, но здешние жители нипочем не хотели его отпускать. Потеряв весь свой флот, они опасались, что к ним нагрянет преемник Красного Кракена, кем бы тот ни был. Леди Джоанна предлагала даже напасть на Железные острова совместно: лорду Велариону нужно будет лишь доставить туда ее мечников и копейщиков. «Мы истребим там всех мужчин, – заявляла ее милость, – а женщин и детей продадим восточным работорговцам. Не оставим на этих скалах ничего живого, кроме чаек и крабов».

На это Алин не согласился, но оставил в Ланниспорте Морского Льва с третью своего флота – до тех пор, пока Ланнистеры, Фармены и другие западные лорды не построят достаточного числа собственных кораблей, чтобы обороняться от захватчиков с моря. После этого Дубовый Кулак опять поднял паруса и пустился в обратное путешествие.

Рассказывать о нем почти нечего. Близ устья Мандера вдали наконец-то показались идущие на север корабли Редвина; флотоводцы преломили хлеб на «Леди Бейеле» и вместе пошли в Бор, где лорд Алин погостил недолгое время. Затем флот зашел в Старомест, и мейстеры Цитадели записали со слов Дубового Кулака подробную историю его похода в Закатное море. Мастера семи гильдий задали ему пир, верховный септон благословил снова. Мимо опять потянулись пустынные берега Дорна. Принцесса Алиандра в Солнечном Копье порадовалась его возвращению и жадно слушала рассказы о его приключениях, к ярости брата с сестрой и ревнивых поклонников.

От нее Алин узнал, что Дорн заключил с Тирошем и Лиссом союз против Раккалио Риндона, а на пиру в Девичий День (когда в Королевской Гавани состоялся парад невест) к Дубовому Кулаку подошел Дразенко Рогаре, один из лиссенийских послов, и попросил о разговоре с глазу на глаз. Любопытствующий Алин вышел с ним во двор замка, где лиссениец прямо-таки припал к нему. «Я испугался, что он меня сейчас поцелует», – говорил Алин, но тот лишь прошептал ему на ухо секрет, изменивший впоследствии историю Вестероса. Назавтра лорд Веларион поднялся на «Леди Бейелу» и отдал приказ… идти в Лисс.

В свое время мы расскажем, что его к этому побудило и что с ним произошло в этом городе, а пока вернемся в Королевскую Гавань. С началом нового года Красный Замок вновь обрел радость жизни. Дейенера, хотя была еще младше, чем покойная Джейегера, ясным солнышком озаряла окутавший короля мрак… по крайней мере, тогда. Эйегона видели при дворе чаще прежнего, и он трижды покидал замок, чтобы показать своей королеве город… не повел ее только в Драконье Логово, где жил Утро, молодой змей леди Рейены. Его величество с новым пылом принялся за учение, и Гриба часто звали веселить короля с королевой за ужином. «Ее звонкий смех звучал музыкой в моих дурацких ушах, и сам король, слыша его, порой улыбался». Даже мастер над оружием Гарет Лонг, ненавидимый королем, заметил в нем перемену. «Мне уже не приходится бить бастарда так часто, – говорил он деснице. – Силой и ловкостью мальчик и раньше был не обижен, а теперь и кое-какое умение начинает показывать».

Мало того, король наконец заинтересовался государственными делами и стал бывать на совете. Говорил он редко, но его присутствие вдохновляло великого мейстера и было, похоже, приятно лордам Моутону и Ровану. Зато сир Марстон Уотерс при нем мрачнел, не говоря уж о лорде Пеке. Стоило Эйегону задать самый невинный вопрос, пишет Манкен, десница сразу ощетинивался и шипел, что ребенок не может ничего понимать в столь важных делах. Неудивительно, что его величество вновь перестал посещать заседания.

Злобный и подозрительный от природы Анвин Пек, обуреваемый слишком чувствительной гордостью, стал в 134 году несчастнейшим из людей. После бала в Девичий День он чувствовал себя униженным и видел личное оскорбление в том, что король отверг его дочь ради маленькой Дейенеры. Леди Бейелу он всегда недолюбливал, теперь же невзлюбил и леди Рейену, ее сестру; он был уверен, что они придумали это назло ему, не иначе как по наущению наглого юнца Дубового Кулака. Они злонамеренно сорвали его замысел относительно престолонаследия, говорил Пек своим верным людям: подсунули шестилетнее дитя королю в жены с тем, чтобы наследником стал будущий ребенок Бейелы.

«Если у нее будет мальчик, его величество не доживет до того, чтобы зачать собственного наследника», – сказал как-то десница Марстону Уотерсу, и Гриб это слышал. Бейела вскорости родила здоровую девочку, названную Лейеной, но и это ненадолго умилостивило десницу: две недели спустя в Королевскую Гавань вернулась часть королевского флота с загадочным посланием от лорда Велариона, который-де отправился в Лисс за неким «бесценным сокровищем».