Пламя и лёд

«Он же не всегда будет вампиром», — рука Велмы нежно гладит молодого мальчугана, машущего растущими за спиной крыльями в ночных сумерках, и тихо говорит своему мужу: «Ты посмотри в эти большие изумрудные глаза. Они такие добрые и проницательные. Смотри, мальчик напуган своими новыми способностями больше тебя. В этой молодой душе не будет никогда зла, в кого бы он ни превратился, и я верю в то, что из этого мальчугана вырастет хороший боец за добро и справедливость». Слова красивой Велмы молотом стучали в голове наемника, заставляя его сердце биться в десятки раз быстрее. «…Я верю в то…. что в этой молодой душе никогда не будет зла, в кого бы он ни превратился». «Молодец, Ники! Ура! Никс умеет летать!»

Наемник Летаврус плавно погружался в мир иллюзий и воспоминаний. Где-то в глубине души наемник знал, что всплывавшие в памяти слова Велмы — ни что иное, как результат обильной кровопотери. Летаврус отчаянно пытался не закрывать глаза и не попадать в руки зловещего сна, но никакие ухищрения ему не помогали — его тело словно растворялось в воздухе, а на рассудок ложилась тяжелая пелена незнания, с силой давящая на крошечные проблески ускользающей реальности.

Никс все глубже и глубже проваливался в сон, теряя контроль над своим измученным телом. Просматривая свою недолгую жизнь, Страж Леса не замечал, как его душа падает куда-то вниз. Сначала медленно и плавно опускаясь, пробегая мимо застывших картинок из пережитых мгновений жизни, затем падение постепенно стало набирать ускорение, жадно унося сущность наемника в бездну вечности. Смешные картинки из теперь уже прошлой жизни с неимоверной быстротой сменяли друг друга, превращаясь в кошмарный трехмерный калейдоскоп красок. Никс уже был готов закричать, когда его полет в никуда резко прекратился. Раскрытые в крике губы судорожно выдавили: «Ах!», когда кошмарный полет резко прервался. Вокруг поднялся гул и свист, словно голодное жерло вечности протестовало против такого неожиданного поворота событий. Летаврус словно застыл в теле свистящего потока Вселенной. Никс только теперь мог разглядеть ступни своих ног, болтающихся в пустоте. Одинокий наемник ощущал себя игрушкой в руках мироздания. Неожиданно что-то вздернуло Стража Леса за шиворот, сотрясая при этом все его тело. Никсалорд вслепую опустил ладони себе на затылок и почувствовал, как его пальцы ложатся на чьи-то сильные руки. Наемник шире открыл глаза, стараясь разглядеть своего спасителя. И он увидел…. Пара широких изумрудных глаз с едва заметными голубыми прожилками смотрела на него, а на белом, как мрамор, лице расплывалась широкая улыбка, украшенная двумя длинными и острыми, как сабля, клыками. На Никса смотрел его двойник — второе «я» в ипостаси существа, восставшего из пыли и праха. Мощная жилистая рука вампира крепко держала падающего в бесконечность наемника; в изумрудном взгляде смешалась целая гамма эмоций — сочетавшая укор, насмешку, азарт и даже испуг — одновременно. Наемник поймал себя на мысли, что его чудом спасло собственное отражение в извращенном магическом зеркале. Только всклокоченная грива длинных бело-голубых волос на голове отражения выдавала в нем что-то иное, какую-то непохожесть на своего оригинала.

На какую-то толику времени два существа с интересом разглядывали друг друга. Две половинки одного целого наконец-то встретились: человек и его неявный союзник, стоявший по другую сторону границы между жизнью и смертью. Никс всегда мечтал узнать как можно больше о другом себе, но страх за жизнь окружающих сдерживал порывы любопытного юнца, а его ипостаси очень хотелось вырваться на волю и вновь обрести себя, вдохнуть полной грудью глоток жизни и ощутить прикосновение прекрасных дланей мира. Они, наконец, встретились потому что в этот момент их объединяло одно и то же — страсть к жизни. Изумрудные глаза смотрели сами в себя и видели там свое продолжение. Угасавший огонек жизни в израненном теле наемника разгорался с новой силой, давая начало огненной буре.

Когда душераздирающий крик вампира сотряс все здание магов Мудрахана, наемник почувствовал себя снова самим собой — сильным и крепким; нанесенные оборотнем раны затягивались, не оставляя за собой ни ниточки шрамов. Летаврус ощущал проснувшиеся в нем силы, струящиеся по всему его организму, и был готов к любым неожиданностям.

Забыв все уроки Кантра и наставления Белвара об осторожности и полной внутренней гармонии, Летаврус поддался настоящему звериному инстинкту.

Обратив свой взгляд в сторону удаляющегося оборотня, вампир ехидно улыбнулся.

— Стой! — безобидное слово, предназначенное для остроконечных ушей зверя, само собой обрело повелительный тон и сказано было с довольно необычной для человеческого голоса интонацией.

Оборотень продолжал медленно шагать в сторону Густава, притаившегося где-то среди полок с книгами; но в последний момент волчья морда все же повернулась на неожиданно прозвучавший в ее адрес приказ.

Никс не стал ждать, когда наступит его час расплаты — ему не терпелось ответить на дружеское приветствие, оказанное ему зверем.