Пламя и Пыль

Наконец, скипетр оказался у его ног. Одна рука Петрова потянулась вниз; канаты сухожилий избороздили тело, попытавшееся ее удержать. Что-то громко хрустнуло — должно быть, его ключица, растянутая в поединке между противоборствующими группами мышц. Но это было уже не важно. Медленно агонизируя, Петров поднял скипетр.

Разумертвитель полыхнул белой вспышкой. Я был вынужден отвернуться, чтобы не ослепнуть.

— Скажи умертвиям, что теперь они подчиняются мне, — возбужденно промолвила Риви охрипшим голосом. — Прикажи им повиноваться, и я разрешу тебе бросить скипетр.

— Повинуйтесь ей! — прокричал Петров умертвиям. — Делайте все, что она скажет. Я приказываю!

— Очень хорошо, дорогой. Но, мне кажется, оставлять скипетр еще рано. Принеси его мне.

Я украдкой взглянул на Петрова. Вся его рука была объята пламенем: от ярко горящего Разумертвителя — до дымящегося плеча. Воздух вокруг него плыл волнами жара, столь нестерпимого, что мне пришлось отойти. Я подумал, что один точный удар в сердце может прекратить его страдания. Но что хорошего из этого выйдет? Риви пожелает, чтобы кто-нибудь другой принес ей скипетр. Если Петров будет мертв, она обратится к нам. Но разве я хотел видеть, как выворачивают разум у одного из моих друзей, а потом ввергают его в огонь?

— Откройте дверь, — приказала Риви умертвиям. — И смотрите, чтобы они не сбежали.

Умертвия кивнули в ответ, и глаза их пылали.

* * *

Двенадцать умертвий замерли напротив нас. Фокс тоже встал наготове и совершал руками загадочные пассы — возможно, создавая огненный шар на случай, если кто-нибудь из нас попытается убежать, как только откроют дверь. Но даже Кирипао не сделал такой попытки — слишком неравные были силы. Петров, пошатываясь, вышел из комнаты, и умертвия снова закрыли дверь, заперев ее все тем же деревянным брусом.

— Ну что ж, дорогие мои, это было забавно, — сказала Риви, когда Петров занял место возле нее. — Но все хорошее рано или поздно кончается…

— Что ты намерена с нами делать? — потребовал Иезекия.

— Я еще не решила, — ответила она. — Я же из вас никого не знаю… кроме, разумеется, судьи ДеВэйл, чья мать оказала нам помощь, сохранив столь подробный дневник. Не сомневаюсь, у вас есть способности, иначе вы не зашли бы так далеко. Может быть, вы еще поживете и послужите моей благородной цели… после поправки ваших взглядов на жизнь, конечно.

— И в чем же заключается твоя благородная цель? — поинтересовалась Уна. Хотите знать все — доверьтесь Законнику.

— Моя цель, — повторила Риви. — Моя благородная цель. Ну хорошо, родные мои, позвольте мне рассказать вам историю одной королевской семьи, которая правила в одном замечательном мире Прайма. И не в каком-то там захолустье, потому что был у них постоянный портал, который вел в Сигил, и они всегда знали о том, что творится в мультивселенной.

— В королевской семье, — продолжила она, — было три дочери, три прелестных девицы. Согласно традиции, все принцессы обучались полезным искусствам, которые помогали им стать мудрыми и благородными правительницами, когда приходило время взойти на трон. Первая дочь — назовем ее Тупая-Самодовольная-Свинья… — Риви сделала паузу и одарила нас кокетливой улыбкой, — была обучена искусству белой магии. Вторая дочь — ее мы будет звать Мерзкая-Слабоумная-Корова, — еще одна улыбка, — стала первой жрицей страшно доброго божества, чье имя могут произносить только верующие. Обычно я зову его Никчемный Дурак, хотя это совсем не то, что он начертал на своих драгоценных скрижалях.

— И вот, Свинья стала волшебницей, а Корова священницей. Что же оставалось третьей, самой юной дочери, которую мы назовем Не-По-Годам-Умная-Красавица… или просто Риви для краткости. Когда пришло время, король и королева выбрали для очаровательной принцессы путь разума и приставили к ней величайших мастеров-псиоников всего Сигила и Внешних Планов. И как ни тяжело было бедной девочке, она со страстью отдавалась учебе, мечтая, что придет день, когда она разорвет на части рассудок своих сестриц. Когда заставит их забиться, поджав хвосты, в самые грязные закоулки Улья. Когда возьмет их жалкие мозги и обратит непорочные мысли в помойку.

— Но почему принцесса Риви так злилась на Свинью и Корову? А потому, что они были добры к ней, тошнотворно добры. Потому что им хотелось защитить свою бедную сестричку, белую, как какая-нибудь личинка. Подумать только! Они жалели меня. Свинья приходила ко мне по ночам, чтобы позабавить дешевыми волшебными трюками, например, заставляя моих кукол вставать и говорить: "Ливи, Ливи, мы тебя любим!". А Корова вечно тащила на свои праведные прогулки, исцеляя больных, утешая несчастных и неся слово Никчемного Дурака в грязные хижины деревенщин — в надежде укрепить мой дух и помочь справиться с моим "состоянием". И это называется "состояние"! Мое бледненькое состояние… как будто я была какой-то ущербной и слабоумной.