Пламя и Пыль

— Он пытался похитить душу против нашей воли; для такого действия нужна магия. Однако показать душе, что у нас есть вместилище, куда ей можно вселиться, — это не магия. Душа сама решит, входить или не входить в камень.

Это объяснение, похоже, не убедило Ясмин, но, тем не менее, она позволила Уизлу продолжить.

— Приди, желанная, в свой дом. Просторные чертоги приготовлены для тебя. Живи в них и радуйся.

В темноте сферы дрогнула ниточка света. Тонкие молнии затрепетали в ее глубине: раз, другой, и вдруг весь шар расцвел темным багрянцем. Лицо гнома озарилось мягким фиолетовым сиянием, и он улыбнулся:

— Вот и хорошо. Вот и славно.

Неожиданно он небрежно сунул мне сферу.

— Держите, уважаемый Кэвендиш. Умбралы продают души… Так же поступим и мы. Такова справедливость.

И он поторопил Ясмин отнести его к следующему телу.

* * *

Девять сфер, сияющих фиолетовым светом. Девять умбральских душ, уместившихся внутри странных камней.

— Неплохой улов, — одобрительно произнес Кирипао.

— Ты что-то знаешь об этой торговле душами? — спросил я.

— Немного, — кивнул он. — Это известная форма коммерции здесь, в Карцери.

— Ты считаешь, мы в Карцери?

— Эти растения, — Кирипао указал на стреляющие шипами кусты, — называются стрелозубами. Прежде я их не видел, но слышал рассказы о том, как они… удобряют для себя почву. Растут они только в Карцери, на болотистом слое Отрис.

— Чудесно, — выдавил я.

— А что это за Карцери? — поинтересовался Иезекия.

— Один из Нижних Планов, — объяснила ему Мириам. — Владения абсолютного зла, и хаоса для уюта.

— Как же нам отсюда выбраться? — спросил парень.

— Для начала надо найти деревню умбралов. — Ответ пришел от Уизла, который лежал на груди последнего демона и катал в ладонях камень душ. — Как заметил уважаемый Кирипао, каждая их деревня выстроена вокруг портала. Если повезет, врата выведут нас туда, где не будет столько враждебности.

— Зато, войдя в деревню умбралов, мы получим враждебности по самое не хочу, — сказал я. — Эти ребята захотели отнять наши души, едва нас увидев, и я не думаю, что их семьи обрадуются смерти своих родных.

— Умбралы жестоки, — ответил Уизл. — Им нет дела до своих сородичей, и они не станут горевать по умершим. Единственное, до чего им есть дело, это… — Он поднял светящийся камень душ.

— Ну, раз так, то едва мы зайдем в деревню, как они тут же запишут нас в Книгу Мертвых, чтобы забрать наши камешки.

— Нет, уважаемая разбойница. Умбралы мало уважают обычаи, но торговля душами занимает в их жизни главную роль. Если мы представимся как торговцы с товаром на продажу, — он снова указал на камень, — они встретят нас как своих гостей. Мы займемся формальным обсуждением условий торговли, и пока не будет заключена сделка, они обеспечат нам кров, еду и чистую воду.

Как только он произнес слово "еда", в животе у меня заурчало. С тех пор, как мне довелось поесть, прошло не так много времени — поразительно, ведь мы покинули Сигил всего три часа назад, — а я уже успел проголодаться… Есть ли в этих болотах на Отрисе что-нибудь съедобное? Вполне может быть. Но нам страшно повезет, если мы это найдем. Никто из нас раньше не жил в дикой местности. Кирипао немного знаком с этим планом, но не узнал кусты стрелозубов, пока те не стали стрелять. Нет ничего хорошего в том, чтобы лазать по болотам в поисках пищи, стараясь не превратиться в нее самому.

— Ты уверен, что умбралы нас не убьют? — спросил я Уизла.

— Они вырвут нам глотки сразу, как завершится торговля, — ответил он, — но до этого будут проявлять самое радушное гостеприимство. Такие уж они есть. Умбралы не знают чести, в нашем понимании слова, но пока есть место сделке, они само дружелюбие.

— Как и половина торговцев с Большого Базара, — добавила Мириам.

Она начинала мне нравиться.

* * *

Мы продолжили путь по тропинке в прежнем направлении. Ничто не гарантировало, что она приведет нас к деревне умбралов, однако дорога выглядела довольно исхоженной. Кроме того, она шла к реке, и это было хорошим знаком: даже в Нижних Планах принято селиться ближе к воде, которую можно использовать как для питья, так и для путешествий.

Через час, когда мы, наконец, добрались до реки, стало очевидно, что пить из нее воду небезопасно. Она была не просто темной, а черной, с жирным, масляным глянцем; казалось, такая вода может лишить цвета все, что коснется ее поверхности. В воздухе витал запах серы, который шел, скорее всего, от воды, или может быть от клубящихся обрывков тумана, висящих там и тут вдоль по течению реки.

На наших глазах из дымки показалась черная лодка. Она двигалась так неспешно, что у нас было довольно времени рассмотреть странные рисунки на ее носу — несколько рядов лиц, среди которых были и человеческие, исполненных глубокой, невыразимой тоски.