Пламя и Пыль

Шум толпы изменился по всей ротонде. Многие теперь молчали и просто смотрели. Те, кто не мог увидеть рисунок, стали шептаться, спрашивая друг у друга, что там такое. Стражи Гармониума у парадного входа шагнули внутрь, потянувшись к рукоятям мечей: они, конечно, заметили наступившую тишину и посчитали, что она может означать неприятности.

Петров и его бандиты тоже это почувствовали. Они раздались в стороны, резко взяв жезлы наизготовку. Стражи у входа шумно втянули воздух, оценив смертельную опасность сложившейся ситуации. Если они бросятся вперед, могут погибнуть сотни невинных. Какой бы твердолобой ни была стража Гармониума, эти двое ясно отдавали себе отчет в своих действиях. Они застыли с мечами в руках, в их глазах горел гнев; сейчас для них лучше было сдержаться, чем доводить дело до массового убийства.

- Никому не двигаться, - приказал один из настоящих стражей. - Всем сохранять ангельскую осторожность.

Ближайший бандит криво усмехнулся и поднял жезл, но я закричал:

- Петров!

Беловолосый обернулся ко мне.

Он скользнул взглядом по моему лицу, ничем не показав, что узнал меня. Затем посмотрел выше, на холст, что я держал над головой, и прищурился.

- Это еще что такое? - резко сказал он.

- Смотри, - ответил я. - Это твое будущее. Если ты используешь эти жезлы, если ты продолжишь работать на Риви, твое будущее станет таким.

Он презрительно усмехнулся, но не оторвал глаз от рисунка. Я подошел ближе, чтобы ему было лучше видно. В зале никто не шелохнулся, не зашептался, не шаркнул ногой или попытался достать оружие.

- Ты же видишь, что это реально, - сказал я Петрову. - Это не плод моего воображения, я это видел. Смотри. Ведь ты знаешь, что это означает.

Выражение его лица почти не изменилось - только губы чуть сжались, да слегка прищурились глаза - но я заметил тот миг, когда моя картина вспыхнула у него в голове. Он увидел себя в огне, увидел, как смеется Риви... и понял, что это правда.

Петров медленно выдохнул.

- Идем, парни, - сказал он, даже не взглянув на своих подельников. - Прыгаем.

- Но мы не...

- Я сказал, прыгаем.

Нарочито неторопливым движением он сунул руку под рубаху и вытащил золотой амулет, висевший на шее. Его взгляд был прикован к моему наброску. Он поднес амулет к губам и на мгновение замер. На какую-то долю секунды Петров опустил глаза и кивнул в мою сторону. Затем он поцеловал амулет, и все три поджигателя исчезли в серебристом мерцающем сиянии.

Сияние ширилось дюйм за дюймом, охватывая стоявших поблизости очевидцев, все еще застывших от шока; скользнуло по двум стражам Гармониума - один стиснул зубы из-за того, что преступникам удалось уйти, другой заметно расслабился. Оно все росло и росло, растворяя в себе гобелены, которыми были увешаны стены, корнугона, дэва... до тех пор, пока в нем не исчез весь зал с лепниной, толпой и каменным полом. Меня окутало мягким вибрирующим светом, теплым и согревающим.

Из мерцающего сияния, ступая рука об руку, вышли мой отец и Ясмин.

* * *

- Так ты нашел ее, - сказал я отцу.

- Это она искала меня, - ответил он.

- Одно из маленьких испытаний Шекинестер, - пробормотала Ясмин. Я ждал, что она скажет дальше, но ее стиснутые зубы говорили о том, что у нее нет намерения что-либо объяснять.

Отец тоже заметил, как помрачнело ее лицо. Он приобнял Ясмин за плечо и сказал:

- Все позади, девочка моя. И я могу рассказать кое-что, что тебя обрадует.

Она освободилась от его руки.

- Что?

- Бритлин, - обратился он ко мне, - Ясмин рассказала, что вы... что между вами двоими...

- Инцест, - сказал я. - Не это ли слово ты ищешь?

- Да, именно об этом вы думаете, - кивнул он, - но вы можете забыть о нем.

- Я не могу, - сказала ему Ясмин, в ее голосе слышались жесткие нотки. - Не могу... если бы только Бритлин не был мне братом.

- Но он и не брат тебе.

Ее глаза сузились.

- Значит, ты все же не мой отец?

- Я могу быть твоим отцом, Ясмин. Но знаю, что не отец ему.

Его палец указывал на меня.

* * *

- То есть как? - удивился я. - Я же знаю, что ты мой отец.

- Нет, Бритлин.

- Ты лжешь, - выпалил я.

- Бритлин, - мягко сказал он, - ты знаешь, каково приходится твоей матери. Неужели ты и вправду считаешь, что она позволила мне до себя дотронуться? Хотя бы раз? Я не твой отец, мальчик мой. Среди тех женщин, что затаскивали меня к себе в постель, никогда не было твоей матери.

- Но кто же тогда мой отец?

- Герцог Урбин, конечно, родной отец Анны. Она была беременна, когда я ее нашел. Только поэтому он и позволил мне ее забрать. Ему хотелось выдворить Анну с Аквилуна прежде, чем соседи заметят, что она в положении. Всем сразу стало бы ясно, кто отец ребенка. Есть преступления, от которых даже герцог не может уйти безнаказанным. Он сам провел свадебную церемонию, а потом отправил меня с Анной назад в Сигил, подальше от чужих глаз.

Сердце замерло у меня в груди.

- Значит, я был...