Пламя хаоса

Брандер наблюдал за моими перемещениями по комнате, как я изучаю определенные предметы, и, налив скотч в два бокала, просто стоял молча. Его комната была больше, чем весь первый этаж особняка. От нее тянулись длинные темные коридоры, как будто переходящие в другие помещения, но отсюда я не могла их рассмотреть. Мои пальцы зависли над кристаллом, ощущая силу, проходившую сквозь него, а потом я наконец повернулась к хозяину жилища, нервно вздрагивая и кусая губу, чтобы отвлечься болью.

– Что ж, как мы все провернем? – я ненавидела эту дрожь в своем голосе, из-за которой слова казались слабыми, вымученными.

Я мало чего боялась, но стать недостающим ингредиентом для заклинания благословения?.. Все нутро переворачивалось. Я обхватила себя дрожащими руками, пока Брандер, хмурясь, внимательно изучал мое платье. У меня так колотилось сердце, что он, уверена, мог слышать его грохот даже на расстоянии.

– Почему я, Арья? – мягко спросил он, отвечая на вопрос взглядом, который затронул нечто более глубокое, чем я хотела признать в этот момент.

Я оценила его позу: широко расставленные ноги, скрещенные на мощной груди руки. Пристальный взгляд, что не отрывался от меня, пока я обдумывала, как ответить.

– Потому что ты мне не нравишься, – призналась я, пожимая плечами и опуская руки. – Примешивать сюда чувства – добавлять лишних хлопот, а они мне ни к чему. Мне нужен тот, кто не причинит мне вреда, а после уйдет.

– Нокс тебе тоже не нравится, ты могла бы выбрать его.

– Нокс – хищник. Он смотрит так, словно может меня легко проглотить. Его я ненавижу, а ты мне просто не нравишься. То, как на меня смотрит Нокс, заставляет все внутри дрожать. Он пробуждает что-то во мне, и, честно говоря, это пугает. А еще он самый высокомерный, самоуверенный, тщеславный мудак на этой планете. Нокс не стал бы со мной церемониться и нежничать, а ты – да. Слишком уж ему было бы приятно лишить меня невинности, так что обойдется.

Улыбка Брандера стала мрачной, порочной.

– Я тоже хищник.

– Да, это так. Но ты, Брандер, меня не пугаешь. Нокс чрезвычайно опасен, и ему все равно, кому он причиняет боль или кто знает, что он может убить их одной мыслью. Он очень уверенно играет роль мудилы, и даже ты этого не оспоришь. Кроме того, мне как-то все равно, что ты лишишь меня девственности. На данный момент это досадная помеха.

– Так почему ты до сих пор с ней не рассталась? Не то чтобы я жалуюсь, просто любопытно.

– На то свои причины.

Не хотелось признаваться, что я просто неудачница, особенно если учесть, зачем мы встретились.

– Дело не столько в том, что я не хотела секса… просто не могла им заняться, – мне подумалось, что Брандер заслуживает хоть какого-то объяснения, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.

Я открыла было рот, чтобы продолжить, как вдруг Брандер насмешливо приподнял темную бровь и заулыбался шире:

– Пей, – кивнул он на нетронутый бокал на столике перед диваном. – Ты нервничаешь, и это начинает портить мне настроение, женщина.

Я подошла к дивану и уселась. Поднеся напиток к носу, глубоко втянула аромат и опрокинула жидкость залпом. Скотч обжег горло. Затем я молча проследила, как Брандер тянется наполнить мой бокал снова.

Брандер устроился напротив меня, закинув ноги на столик, и изучал меня взглядом над краем бокала.

– А ты нервная штучка, м-м? – хрипло поинтересовался Брандер, делая большой глоток.

– Не настолько я нервничаю, – ложь тяжело осела горечью на языке.

Брандер наверняка заметил и дрожь в голосе, и то, как пляшет бокал, хоть я и держала его обеими руками, пытаясь это скрыть.

Предательское сердце колотилось о ребра, отдаваясь шумом в ушах, и тонкий нечеловеческий слух наверняка уловил сбивчивый ритм. Особенно, когда оно заходилось, словно накачанное закисью азота.

– Что ж, тогда сними платье, Арья. Докажи, что не нервничаешь. А после допивай скотч и приступим к делу, чтобы я показал тебе все наглядно, а не впустую трепал языком.

Вернув бокал на стол, я поднялась. Руки аж вибрировали от напряжения, но я не дала себе остановиться. Просто не могла себе этого позволить. От меня зависела судьба сестер, я должна сыграть свою роль и дать кровь нетронутой ведьмы. Заклинания, подобные тому, которое мы готовились исполнить, были древними, и ведьмы, которые их написали, добывали кровь девственниц из сонной артерии.

Чистые ведьмы – редкость, особенно из моего рода, отчего случай становился еще более уникальным. Я бы не справилась тут самостоятельно. Древние заклинания были более полными, отточенными, конкретными. Если заклинание требовало жертвоприношения, то речь шла не о животных. В старые времена никто не валял дурака и, конечно же, не думал дважды перед тем, как перерезать кому-нибудь горло, чтобы дать богам знать о серьезности своих намерений.