Пламя моей души

Не хотелось слишком часто смотреть на Радима, а взгляд постоянно к нему возвращался. Искала Елица на лице его хоть что-то, что сказало бы: узнал, да скрывает. Но нет. Смотрел он больше на жену свою, Димину, которая, коли вблизи взглянуть, и правда оказалась женщиной старше, чем поначалу привиделось. Только кожа её чуть бледная, будто мало она под светом Ока бывала, сглаживала года, что отпечатываются на лице любой женщины. Голубой повой укрывал её голову, но в выбившийся из-под него прядках тёмно-русых не виделось ни единого проблеска седины. И глаза её серые, с тёмной каймой вокруг радужки смотрели молодо, как у девицы какой. Верно, любовь, сердечная привязанность взаимная, кого угодно омолодить может.

А в муже-то своём молодом она, верно, души не чаяла. Далеко не отходила, то и дело посматривала на него внимательно, что-то спрашивала тихо, будто каждый миг волновалась, хорошо ли ему, не тревожит ли его что нерадостное. Хоть и обихаживала она гостей попутно, расставляя угощения на столе: лепёшки свежие, кашу и сбитень ароматный с листами земляники, что уже в цвет вошла — а всё равно никто не засомневался бы ни на миг, кто человек для неё в этом доме самый важный.

— Так за чем прибыли, раз не за снадобьями моими? — снова спросила Димина, как расселись все за столом. — Мне больше, кажется, предложить вам нечего.

Чаян, который уже быстро справился со своей кашей, словно торопился покончить с трапезой и уж ни на что не отвлекаться, вскинул голову, выпрямился, готовый рассказывать всё, что нужным посчитает.

— Слыхали мы, что ты тропу знаешь одну. Многим тоже известную, да по которой, кроме тебя, никто не ходит. На капище старое, сгоревшее.

Лицо Димины ничуть не изменилось, кажется: осталось таким же приветливым, участливым, всё так же держали её губы улыбку лёгкую, показывающую расположение к людям, что порог избы переступили. А вот взгляд остановился на миг, будто замёрз.

— А вам зачем туда надобно? — она разгладила сложенный на столе по правую руку от неё рушник. — Никто ко мне с такой просьбой ни разу не обращался с тех пор, как живу здесь. Боятся.

— Ответы мы ищем очень важные, — вступил в разговор Леден. — Да о том тебе знать не обязательно.

Радим, который на него смотрел в этот самый миг, хмыкнул тихо, с угрозой как будто, словно строгий тон княжича, с которым он к жене его обратился, вовсе ему не понравился. Да Димина, кажется, ничуть не осерчала на лёгкое раздражение в голосе Ледена. Она обвела всех взглядом медленно: и отроков с челядинкой тоже — и на Елице его остановила.

Та едва не дёрнулась, как будто стояла на краю пропасти и почти уже сделала неосторожный шаг вперёд. И смотрела-то на неё травница едва ли дольше, чем на других, а показалось, будто мгновение это растянулось непомерно. Дышать стало трудно, прилипла рубаха к спине тонкой полоской. Будто в мысли окунулась её Димина — как сковырнула дёрн с земли.

— И верно, — ответила женщина беззлобно. — Мне знать о ваших делах не нужно. На то они и ваши. Только странно, что после стольких лет кто-то на то капище наведаться решил. Как сгорело оно, так князь Светояр и жена его Любогнева едва не приказом своим решили его забвением окутать. Хоть и место священное считалось. Непростое.

— Думается мне, знаешь ты о нём больше, чем сказать хочешь, — усмехнулся Чаян. — Коль расскажешь, мы только благодарны будем. Нам сейчас всё знать полезно о святилище этом.

Елица вдруг спохватилась да достала из кошеля фигурки Богинь, давно там забытые за сменяющими друг друга переживаниями и приключениями одно другого гаже. А, встретив супруга почившего, и вовсе боялась обо всём на свете позабыть. Да только приходилось заставлять себя сосредоточиться на насущном, а уж после и взяться можно за разгадку того, как Радим тут оказался и почему не узнает её.

— Вот, — она показала фигурки травнице. — Мне сказали, что оттуда они. Что те идолы, что стояли в святилище были такими же, пока не сгорели.

Женщина прищурилась, рассматривая их издалека, да не притрагиваясь. И показалось вдруг, что дыхание её чаще стало, взволнованней. Димина подняла вдругорядь взор на Елицу, присмотрелась лучше. Сызнова будто хлестнуло ливнем сильным в лицо, словно каждый раз травница рёбра ей щупала, пытаясь что-то отыскать. И от этого становилось дышать трудно.

— Откуда же они у тебя? — спросила женщина будто бы невзначай.

Да голос её странно дрогнул слишком острым любопытством. И призадуматься бы, стоит ли отвечать честно, да выбора уже особо не было: скроешь что-то, а после и тебе всей правды не скажут, какую услышать можно было бы. Пусть и не доверяла Елица этой женщине, ласковой, казалось бы, приветливой, но вовсе не такой простой, какой она хотела выглядеть. Да и загадка эта, как так её собственный муж в супругах у той оказался, никак покоя не давала.

— Нашли мы их на другом капище. Которое далеко отсюда. А после рассказали мне, откуда они.