Пламя над Англией

Робин серьезно покачал головой.

— Я следую тексту, мистер Стаффорд. Вы же сами его сочинили. Я вбегаю в большой зал, где сэр Роберт и его гости заканчивают ужин…

— Не вы, а Джек Дудл, сэр.

— Джек Дудл сразу же произносит ваши восхитительные строки, мистер Стаффорд. В них ощутим сам дух поэзии.

Прошу вас, господа, мне пышный стиль,

Который не к лицу слуге, простить.

Иными словами, Джек Дудл появляется в одежде хозяина. Я был в этом уверен.

Мистер Стаффорд пришел в отчаяние от глупости своего ученика.

— Нет, сэр, слово» стиль» относится к манере вашего обращения!

Но его, к счастью, позвали, так как отвязался один из углов облака. Сидевшая за клавесином Синтия смотрела на Робина с явным удовольствием. В нужный момент «Джек Дудл» ворвался в большой зал. Сэр Роберт и его гости должным образом изобразили изумление и тревогу при этом вторжении. Однако, посовещавшись, они согласились послушать «глупую сельскую аллегорию, поставленную для их развлечения».

Все прошло отлично. Вирши мистера Стаффорда перемежались песнями и танцами. Облако плавно опустилось на Землю — Джон Сэведж оказался лучшим плотником, чем наемным убийцей. Хамфри Бэннет превосходно изобразил Бога Облака, и спектакль, в более поздние века показавшийся бы невыносимым, был принят с энтузиазмом. В разгар аплодисментов и поздравлений Робин ускользнул из галереи. На лестнице и в холле не было никого. Снаружи сад дремал в лунном свете.

В западном углу третьей террасы плотная тисовая изгородь выше роста Робина окружала маленьким амфитеатром скамейку, где расположился юноша. Перед ним сверкал серебром пруд, у которого на пьедестале стоял бронзовый Меркурий, подняв плащ над головой, готовый к полету. Он стоял там неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, в лунные ночи и летние дни, в бури и туманы, собирающийся взлететь, чтобы доставить известие, но так и не выполняющий свою службу.

Тихий возглас заставил Робина вскочить на ноги. Синтия подобрав юбку, чтобы она не путалась под ногами, сбегала со ступенек; какая-то драгоценность поблескивала в ее волосах. Она бежала легко и быстро, словно выполняя поручение, от которого уклонился Меркурий. Девушка подошла к Робину, ее глаза сверкали как звезды, грудь вздымалась и опускалась. Он долго придумывал пышную речь, с которой собирался обратиться к ней, но это оказалось напрасной тратой времени. Как только Робин протянул к девушке руки, она, прежде чем он успел произнести хоть слово, очутилась в его объятиях.

— Синтия! — прошептал Робин.

— Малыш Робин! — ответила девушка, прижавшись щекой к его сердцу.

Робин произнес обещанные три слова:

— Я люблю тебя!

Приподняв подбородок Синтии, он поцеловал ее в губы.

— О, если бы ты не приехал в Хилбери! — простонала она.

Робин успокоил ее. Он никак не мог не приехать, так как уже давным-давно было предопределено, что июльской ночью в душистом саду Синтия Норрис и Робин Обри должны обручиться. Однако, Синтия продолжала мучить себя.

— Меня так уговаривали! Две соседские семьи, два поместья стали бы одним.

Робин отшатнулся, уставившись на нее, затем снова привлек девушку к себе.

— Хамфри?

— Да. И я могла согласиться.

— Никогда!

— Нет, могла! — настаивала Синтия. — Меня до сих пор никто не волновал. Так что Хамфри казался не хуже других. А когда ты ворвался в музыкальную комнату… О! — Вспоминая об этом чуде, она глубоко вздохнула и провела рукой по плечу Робина, дабы убедиться, что он по-прежнему здесь во плоти и крови. — Я чувствовала себя очень несчастной — наверное, поэтому я брала так много фальшивых нот.

— Ну, разумеется! — решительно подтвердил Робин.

— Мне казалось, что я непохожа на других девушек, что я не могу любить. Но когда я увидела в зеркале, как ты смотришь на меня, словно на величайшую драгоценность, меня это привело в восторг, а на следующий день я уже тебя обожала. Какой стыд, правда? — И она засмеялась, гордая и довольная собственным бесстыдством.

В окружавшей их тихой лунной ночи девушка первая вспомнила, где они находятся.

— Мы должны идти назад. Они уже, наверное, садятся ужинать.

Но Робин крепко держал ее.

— Любимая, ты владеешь моим сердцем.

— Оно будет завернуто в лепестки роз.

— Значит, ты должна владеть и моими тайнами.

Синтия улыбнулась.

— Ты еще не успел вырасти, а у тебя уже столько тайн!

— Выше, чем этой ночью, я никогда не буду, — заявил Робин.

— Слава Богу! — отозвалась девушка. — Иначе мне бы никогда не добраться до твоих губ. — Ее руки обвились вокруг его шеи. — Придется купить золотую шкатулку для твоих секретов.

— Ты услышишь о них завтра. Я поскачу вместе с тобой.

— Тогда о них услышит и Оливия, — грустно промолвила Синтия.

Но у Робина имелся его лучший план. На пути к Уорему дороги расходятся. Дорога на юг идет наверх, через Пербек-Хиллз, и там есть спуск к Эбботс-Гэп.

— Я хочу, чтобы ты приехала со мной в мой дом. Я должен сказать тебе то, что не говорил никому. Ты будешь владеть всем, что принадлежит мне, — сердцем, тайнами, честью!

Он говорил серьезно и просто, и Синтия сразу же ответила:

— Я устрою это с Оливией. Так что отложим тайны на эту ночь.