Пламя над Тереком

Это стало возможным благодаря удачной ночной операции, которую провели комиссар Дорохов и лейтенант Куркович.

Записки черноморца Булычева

«Любопытно было бы очутиться в кабинете фон Клейста и посмотреть на выражение его лица, когда он узнал об исчезновении половины штаба 111-й пехотной дивизии…

Эту озорную мысль высказал комиссар Дорохов, когда мы уже сидели в землянке комбата и ждали вестей от старшего лейтенанта Казаева.

Гармаш увел колонну пленных в Вознесенскую. Я рвался туда, чтобы присутствовать на допросе офицеров, ио уйти в полном неведении о действиях Казаева не мог. Вспоминаю перипетии ночного боя.

Когда наша засада открыла огонь, матросы Картамышев и Травников перекрыли тропу, идущую от берега. Ибрай Картамышев первым увидел немецких понтонеров. Он посоветовался с товарищем и побежал к Курковичу доложить, но случайно наткнулся на минометчиков Налетова, где находился и я.

Увидев меня, моряк гаркнул: «Товарищ капитан-лейтенант, там целая флотилия! Вот бы их…» Раздумывать было некогда. Насколько я, политработник флота, разбирался в тактике сухопутных войск, мы обязаны были прикрыть отряд от возможного удара противника со стороны реки.

По-видимому, бой на шоссе вызвал страшную панику среди понтонеров. Они метались по берегу, подтягивали лодки к воде, заводили моторы.

Старшина Налетов с ходу накрыл эту «флотилию» залпом ротных минометов. Паника усилилась. Гитлеровцы отчаянно палили из автоматов и винтовок.

Две лодки уже отошли от берега. Комсорг Андрюша Сепягин вырвался вперед и кинул несколько гранат. Его примеру последовали Картамышев и Травников. Огонь минометов был прекращен, и вся наша группа бросилась к берегу.

Одна граната Сепягина разорвалась в лодке. Андрюша, подражая морякам, закричал: «Полундра, фриц!» Этот возглас подхватили и другие…

Старшина с отделением бойцов двигался вниз по течению — вылавливать гитлеровцев.

Я разыскал Травникова. Приказал ему взять еще двух бойцов, собрать документы убитых немцев и немедленно вернуться.

Гремя запасным диском, подбежал пулеметчик из десантников, здоровый, коренастый парень. После я узнал его фамилию — Гончаров.

— Огонь по шлюпке! — Это была первая моя команда. До сих пор я не поднимался выше наблюдателя и «советника»— не было необходимости: войны хорошо справлялись и без меня.

После нескольких очередей одна из лодок, достигшая уже середины реки, накренилась, сидящие в ней солдаты плюхнулись в воду.

Схватка с лодками продолжалась. Минометчики уничтожили восемь шлюпок. Число фрицев, погрузившихся на дно, трудно было определить: возможно, некоторым и удалось выбраться на берег где-нибудь у Стодеревской или Галюгаевской. Я видел, как они барахтались в темных волнах…

Немало ушло времени на сбор людей. Долго не возвращались Налетов, Картамышев и комсорг Сепягин.

Дважды прибегал связной от Курковича: «Всех минометчиков — на исходное!»

Операция завершилась успешно. Сепягин привел промокшего до нитки унтера — пожилого, сгорбленного и жалкого. Налетов и Картамышев тоже вернулись с пленным. Это был совсем молодой солдат. Он скалил зубы в улыбке, говорил на каком-то незнакомом языке и без конца смеялся.

А старшина Налетов сокрушался, потеряв свои великолепные никелированные шпоры.

Оказывается, преследуя немцев, он попал в полосу МЗП (малозаметного препятствия), запутался и еле вырвался из него, разодрав при этом голенища и рукава гимнастерки.

После боя я попросил Андрюшу Сепягина написать небольшое донесение о том, как действовали его комсомольцы в эту ночь.

На следующий день он представил листок, озаглавленный: «Наш ответ на призыв комсомольцев-воинов генерала Лелюшенко».

Старший лейтенант Казаев уже передал по рации донесение: гвардейцы 9-й стрелковой бригады соединились с его отрядом, который отбил две контратаки гитлеровцев— одну со стороны Кизляра, вторую с южного берега реки. Было ясно, что немцы снова собрались с силами и отряд могут уничтожить.

Цаллагов вовремя доложил об этом командованию.

Начальник штаба корпуса полковник Глонти лично распорядился отозвать отряд Казаева, но без танков и орудий, которые теперь поступили под командование комбрига Власова.

За ходом операции внимательно следило корпусное начальство…

Роты моряков Цаллагова закрепились у рощи западнее Предмостного. Здесь было тихо, как будто в долговременной обороне, и мы имели возможность сделать перекур, закусить.

Меня заинтересовал старший лейтенант Александр Казаев. Бета не очень много знал о нем, хотя они и земляки. Один — моряк, другой — пехотинец. К тому же Казаев не являлся штатным подчиненным Цаллагова, он временно действовал на участке этого батальона. Казаев мог появиться со своими людьми в любом соединении корпуса.

С некоторых пор командование корпуса выделило из числа молодых офицеров тех, кто был способен выполнять сложные задачи по диверсии на флангах или в тылу противника. Это действительно беззаветно храбрые люди…