Пламя над Тереком

Из-за южных скатов Зеко и еще откуда-то сбоку полетели огненные стрелы, сверкнули молниями. Белохвостые реактивные снаряды накрыли первую пятерку вражеских машин на шоссе. Другие залпы тоже легли в цель. Заговорила во всю мощь паша артиллерия, все се калибры вступили в общий хор. Наступающие танки, самоходки и пехота — все окуталось дымом разрывов. Из-за туч выскочили звезднокрылые штурмовики и, непонятно каким образом находя себе цель в этом адски-черном хаосе, били по танкам и батареям противника.

И откуда взялось у нас разом столько пушек, «катюш», «илов»! Радость охватывала душу!..

НП комбрига Павлова в эти часы размещался на высокой сопке. Я пришел сюда, чтобы видеть поле боя, не упустить подробности. Но это было невозможно: долины и склоны гор окутались густым дымом и пылью.

Вести счет вражеским потерям пока было тоже невозможно. Но по донесениям с передовой чувствовалось, что немцы слабеют и наступает момент, когда они повернут назад, на исходные позиции.

Вскоре разведчики доложили, что противник не выдержал рукопашной схватки с гвардейцами и отступает. Я знал — это на участке батальона Диордицы, там, где действовали бронепоезда. Вот и успех!..

Грохот утихал. Черный туман, застлавший долину, поднимался, дышать стало легче. Простым глазом можно было видеть на склонах и в долине на правом берегу вдоль Терека десятки подбитых и горевших танков, много трупов…

Я представил себе генерала Траугота Герра — командира наступавшей на нас танковой дивизии. Вероятно, сейчас со злости кусает себе пальцы…

Вижу: Павлов схватился за голову.

— Что случилось? Данилова убило? — встревожился я. Данилов был в самом пекле боя в первом батальоне.

— Тяжело ранен командир автоматной роты у моста. Не может руководить боем. Как на грех — все штабисты в ротах. Некем заменить!

Я знал, что немцам, наступавшим вдоль левого берега, удалось занять мост через Терек в нашем тылу, почти у Дарг-Коха. Командующий северной группой войск Закавказского фронта лично приказал отбросить врага за мост и восстановить порядок. У моста дралась рота автоматчиков.

— Я пойду! Разрешите? — И, не дожидаясь ответа, я покинул НП комбрига. Вестовой, посланный командиром, нагнал меня, когда я уже спускался к шоссе.

Но тут мы попали в полосу сильного огня. Залегли в воронке у дороги. Надо было переждать. Не успели отдышаться, как поднялись в воздух новые фонтаны желтой земли: снаряды рвались слева, справа, рядом с нами. Хорошо, что воронка оказалась довольно глубокой. Переждать! Сколько можно ждать, когда там мост!.. Командующий был прав: мост — это все. Если немцы про-рвутся в тыл через этот мост, это нам обойдется не в одну тысячу жизней. Мы с вестовым поползли вперед. Нас засыпало землей, над головой свистели осколки, уши глохли от близких взрывов. Но мы ползли, сплевывая забивавшуюся в рот землю. Попадаем в вилку вражеских, снарядов…

Произошло чудо: все-таки выскочили, прорвались. Набрели на НП комбата Диордицы. Запыленный, усталый, лицо худое, страшное, а еще пытается шутить: «К Аньке на блины! Добро пожаловать!» Когда узнал, куда я следую, засмеялся:

— Опоздал, Булычев… Ордена тебе все равно не дадут: мой Кондрашов помог твоим морякам отбить мост… А тебя, между прочим, вспоминала Анька…

— Она жива? — как-то невольно вырвалось у меня, так, что стало даже неловко.

— Жива! Ждет! — весело ответил комбат. — Спрашивала: не придет ли к нам еще тот моряк на беседу? На медпункте она, раненых перевязывает. Полбатальона из строя выбыло…

Я послал вестового к автоматчикам уточнить положение, сам же связал Григория Ивановича с Павловым. Пока они разговаривали, я смотрел в сторону Эльхотова. Волна за волной шли бомбардировщики… Танки… Вела огонь артиллерия… Немцы снова ринулись в наступление. «Теперь будет тяжелее», — подумал я и посмотрел на Диордицу. Он закончил разговор и что-то хотел мне сказать. Но его перебили тревожные гудки телефона, и он снова взял трубку:

— Да, я… Что? Много? Держаться? Есть держаться!.. Сколько людей осталось? Не густо, посмотрите в мое донесение… Бронебойщики? Здравствуют… Прошу, учтите: в таком разе я без Ивана Петровича и Федора Павловича не обойдусь…

И действительно, Диордицу можно было понять: потери большие, новое наступление немцев нелегко остановить без свежих подразделений. Вот он и просил помочь ему, подослать бронепоезда — «Ивана Петровича» и «Федора Павловича». Так их условно называли.

Бой разгорался с новой силой. Фашисты лезли, ни с чем не считаясь. Главный удар они наносили теперь по долине, сожженной и опустошенной. Бронебойщики Диордицы бились из последних сил. За полчаса здесь все перемешалось. Комбат кричал охрипшим голосом в трубку: «Ивана Петровича… Федора Павловича!.. Скорее!..»

НП приходилось менять несколько раз. Мы с Диордицей и его связными перебрались за сопку у дороги. Западная часть сопки круто обрывалась. Отсюда хорошо просматривалась вся местность. Но от гари и облаков пыли различить что-то путное было почти невозможно. «Знать бы, в какой роте Анна, и пойти помочь ей!» — неожиданно подумал я, вспомнив опять о девушке.