Пламя над Тереком

— Бронебойным! — крикнул Камбердиев. Он отстранил рукой наводчика Витю Карнаухова и сам склонился над прицелом. — Огонь!

Передний танк после нескольких выстрелов вздрогнул, остановился и задымил. Из открывшегося люка показался шлем танкиста.

— Продолжай, Витя! — Камбердиев уступил место наводчику и теперь лишь повторял: — Огонь! Огонь!..

Со свистом и воем пролетали над головой мины Налетова. Теперь это были не те ротные хвостатые «осы», какими стрелял Налетов с высоты «Крейсер» и на берегу Терека под Луковской. Теперь это мощная батарея полковых минометов, пригодных для обеспечения любой операции; их прямое попадание выводит из строя легкий танк. Но главное в том, что осколки мин истребляют все, что находится рядом с танками.

Два «ягуара» изрыгали черный дым — горели. Возле них валялись трупы танкистов и автоматчиков. Два других танка развернулись к окопам и начали стрельбу из пушек осколочными снарядами. Немцы залегли, они стреляют трассирующими пулями в сторону орудия, указывая танкам цель.

Но орудие Николая Камбердиева продолжает вести огонь, ведет дуэль с тапками, стреляет часто, потому что танки подходят совсем близко к огневой позиции артиллеристов.

— Огонь! Огонь! — хрипло кричит Николай.

Боевой порядок немецких танков расстроен, все перемешалось. Но две крайние машины резко поворачивают на юго-восток и набирают скорость. Теперь видна их моторная часть.

Этого только и дожидался сосед Камбердиева — младший сержант Дмитрий Остапенко, сидящий в отдельном окопчике, левее орудия. Он не спеша, деловито прицеливается из противотанкового ружья в моторную часть «ягуара» и плавно нажимает на спусковой крючок. В том месте, где находится бензобак, блеснула вспышка огня, но тут же погасла.

— От бисова душа… — Дмитрий перезарядил ружье, но выстрелить не успел: огненный сноп вылетел из танка, танк застыл на месте, а через какие-то секунды забился, как в лихорадке, и, развороченный взрывами своих же снарядов, лег набок, окутавшись дымом. Второй танк повернулся правым бортом к нашей обороне и покатил назад, в сторону Гизели.

Неподалеку от бронебойщика был второй окопчик, скрытый двумя низкими кустами. Оттуда выскочил боец, взвалил на плечи противотанковое ружье и побежал вперед. Минометчики замолчали.

— Эй, Иван, куда, чертяка?! Назад!

Но этих слов Иван Остапенко не слышал. Он упал на землю, расставил сошки ружья и один за другим послал три выстрела вдогонку убегающему танку. Видно, бронебойщик торопился или цель была слишком далека, но танк не загорелся. Четвертым выстрелом смелый воин повредил гусеницу. Артиллеристы послали вслед фугасный снаряд, по он разорвался чуть ближе цели.

Бронебойщику пришлось отлеживаться в бомбовой воронке, потому что заработал немецкий пулемет и отойти с тяжелым ружьем в руках было невозможно.

Сидоренко приказал минометчикам подавить огонь пулемета. Бронебойшик наконец приполз к окопу Дмитрия Остапенко — потный, грязный, злой. Дмитрий начал отчитывать своего брата:

— Це ж не цуцик, а боевой танк! Який дурак за ним гоняется?! Дуже погана тактика. Сидишь на скрытой позиции — сиди, пока вин сам приде. Их тут цела туча, хватит нам. Понял, Иван?

— Понял, брат, понял… Як же не понять.

Иван ушел в свой окопчик, Дмитрий закурил, прикрыл затвор ружья куском зеленого брезента и направился к ячейке Кондрашова.

— Ну, молодцы! Расцеловать бы вас, да борода небритая!.. — возбужденно говорил лейтенант. — Жалко, нет у нас телефона. Немедля бы доложил начальству…

Дмитрий спокойно возразил. О каком, дескать, телефоне речь, если вся земля снарядами и бомбами исполосована. Наведут связь, а через две минуты ее как не бывало. Только зря гибнут бедняги связисты.

— У пушкарей должна быть рация. Який же вин пушкарь, колы у его нема приличной рации?

Николай Камбердиев тоже возмущался, что оставили его без связи. Но что поделаешь — радиостанция находится на батарее и у дивизионных корректировщиков, кабель дотянуть не могут — он рвется каждую минуту. Орудие было в распоряжении группы Кондрашова, действующей на отшибе от всего корпуса. Это был особый небольшой отряд, выполняющий важную задачу — не дать немцам расширить «Гизельский коридор» и отвлечь на себя часть сил, наступающих на Владикавказ.

Непродолжительным был солдатский разговор об обстановке, которая сложилась на рубеже северо-восточной окраины Новой Санибы. Вот она, обстановка: восемь танков вновь идут в атаку на горстку храбрецов, восемь подвижных крепостей изрыгают пламя смерти. Братья Остапенко бегут к своим замаскированным позициям. Дмитрий, обернувшись, кричит Камбердиеву:

— Коля! Николай! Не стреляй осколочными — нас зацепишь!

Теперь Дмитрию и Ивану куда тяжелей: танки идут не мимо, а прямо в лобовую атаку, придется пропускать их через себя, а потом стрелять. Иначе поджечь трудно.

— Бронебойным! — командует Сидоренко. — Танк ползет прямо.

— Ого-онь!..

Бой начался.