Пламя одержимости

Задача Дилайлы и Роуз заключалась в том, чтобы открыть каждый из буклетов и стереть три строчки, в которых цитировался один из членов братства, восхваляющий его деятельность. Роуз объяснила, что эта женщина больше не имеет отношения к их церкви, и Отец отказался распространять буклеты с ее словами.

Это была отупляющая работа. Дилайла брала буклет, открывала его, аккуратно замазывала три строчки перманентным маркером, а затем вновь складывала и убирала в другую коробку. Странно, но чем больше она удаляла эти строки, тем крепче запечатлевались они у нее в мозгу, пока Дилайла не выучила их наизусть.

Фрэн Грин, волонтер церкви: «До того, как я присоединилась к церкви Братства Лилии, я чувствовала себя потерянной и одинокой. Теперь же я часть большой семьи и каждое утро просыпаюсь с осознанием того, что все мы служим Божьему делу. Благодарные улыбки и слова признательности, которые мы получаем от тех, кому помогаем, дарят мне чувство смысла жизни и счастья».

Было немного странно удалять подобные строки. Почти как если бы они и в самом деле лишали эту безликую Фрэн смысла жизни и счастья.

Письменного стола в комнате не было, поэтому трудились они прямо на полу, и к этому времени у Дилайлы уже заболел затылок. От запаха перманентных маркеров кружилась голова и подташнивало. Две двухъярусные кровати и коробки занимали большую часть комнаты, из-за чего та казалась тесной и душной. Хотелось открыть окно, но на улице было слишком холодно.

— Зачем мы вообще это делаем? — простонала Дилайла, выпрямляясь и массируя шею. — Кого волнует, кто там цитируется в этом буклете?

Роуз покосилась на нее.

— Отец — человек слова.

— Конечно. — Дилайла поерзала, сразу почувствовав себя виноватой. — Но… я хочу сказать… это не такая уж плохая цитата.

— Эта женщина, — ответила Роуз, почти что выплюнув это слово, — бросила нас и говорила о нас плохие вещи. И пыталась убедить уйти и других. Она не заслуживает того, чтобы упоминаться в этом буклете. Не заслуживает даже того, чтобы просто упоминать о ней.

Дилайла поспешно кивнула.

— Ты хорошо ее знала?

— Одно время я считала ее своей близкой подругой, — с отвращением произнесла Роуз. — Мы спали в одной комнате, как сейчас мы с тобой.

— О… — Дилайла достала еще один буклет и опять вычеркнула три фразы поскрипывающим на глянцевой странице маркером: «Теперь же я часть большой семьи и каждое утро просыпаюсь с осознанием того, что все мы служим Божьему делу…» Она опять подумала о своих детях. Анна взяла их обоих с собой в город, чтобы купить кое-какие продукты для общины. Дилайла почувствовала некоторое облегчение. Не похоже, чтобы в данный момент она могла бы уделить им то внимание, которого они заслуживали, да и Эмили была только рада прокатиться. Но Дилайла все никак не могла отвыкнуть от того, что они постоянно должны быть рядом. А за последнюю неделю она вообще с ними практически не виделась.

— Как зовут твою дочь? — спросила она у Роуз, доставая из коробки еще один буклет.

— Лори, — ответила та.

— О, какое красивое имя!

— Да. — Роуз улыбнулась про себя, тоже открывая очередной буклет. — Моя мама хотела, чтобы я назвала ее Гертрудой, в честь моей бабушки. Не, серьезно? Тебе хотелось бы, чтоб твоего маленького ангелочка звали Гертрудой?

— Лори сейчас со своим отцом?

— Нет. — Роуз поджала губы. — Отец Лори убежал со всех ног, как только узнал, что я беременна. Нет, Лори сейчас с моими родителями.

— О… А почему не с тобой?

— Ну, последние пару лет я была слишком занята в общине. И хотела обеспечить Лори хоть какую-то стабильность и благоприятную среду. Мы ведь постоянно переезжаем с места на место. И тогда Отец предложил ненадолго отвезти ее к моим родителям. Пока мы не найдем место, где сможем по-настоящему обосноваться.

— И давно она уже живет у твоих родителей?

— Скоро уже два года, — практически шепотом ответила Роуз.

Дилайле пришлось прикусить язык, чтобы не вскрикнуть. Два года? Она-то думала, что речь идет о какой-то паре недель. И это называется «ненадолго»?

— Но Отец сказал, что мы очень скоро найдем где окончательно поселиться. Он думает, что к лету Лори уже будет с нами. Может, когда мы окажемся в Калифорнии.

— О, вот как? — сказала Дилайла. — А когда ты в последний раз ее навещала?

— Я… Знаешь, как это трудно, когда приходится опять прощаться? Отец сказал, что не стоит сбивать ее с толку. Летом Лори вернется ко мне навсегда. И это будет действительно хорошо для нее… для нас. Потому что до того, как мне пришлось отправить ее… до того, как она уехала к ним погостить, я никак не могла на чем-то как следует сконцентрироваться, и это всех напрягало. Нам следует полностью сосредоточиться на наших задачах. Ради нашего будущего.

— О…