Пламя под пеплом

Народная поговорка о том, что одежда "создает" человека, пришлась точно на полицию: облачившись в форму, она словно переменилась. Евреи давно были научены ненавидеть форму: она ассоциировалась у них с коричневой рубашкой Черного Вайса, серо-зеленой шинелью ненавистного Мурера, темно-синими мундирами литовской "Ипатинга" - убийц из Понар. Еврейская полиция в своей темно-синей, как у литовцев, форме стала чужой и враждебной, и всякий держался от нее подальше.

Гетто в Ошмянах тоже входило в "Вильнерланд" и подчинялось Генсу и Деслеру. В нем проживало 4000 евреев, согнанных из соседних местечек. Много в нем было женщин, стариков и детей. Мужчин немцы депортировали вскоре после своего прихода. Гетто жило в нужде. Местная полиция, караулившая ворота, не позволяла провозить мешки с продовольствием. Вот и все, что до той поры было известно в Вильнюсе об Ошмянах. Но теперь пошел слух, будто Вайс сказал, что в Ошмянах много безработных евреев, и что туда выехали литовцы.

Через несколько дней наша разведка разузнала, что полиция готовится к походу в Ошмяны со специальным заданием. И действительно, полицейские отправились через два дня, чтобы вместе с администрацией гетто и служащими бюро труда организовывать и налаживать работу.

Члены ЭФПЕО понимают, что перед нами снова разыгрывается обман, направленный на сей раз против евреев Ошмян. Штаб догадывается, что готовится массовое убийство, и мы решаем действовать.

Ситуация невероятно сложная. В районе Ошмян мы не знаем ни такой организации, ни людей, с которыми можно было бы вступить в контакт. Евреи заподозрят провокатора в любом чужаке, если он явится с призывом к сопротивлению. Трудно и проникнуть в гетто.

Командование поручило Лизе Магун эту важную и рискованную задачу: под видом арийки отправиться в Ошмяны и предупредить евреев о надвигающейся акции, объяснить им, что любая акция означает гибель, организовать молодежь для побега в ближние леса, призвать к сопротивлению, если немцы захотят их отправить на истребление.

В Ошмяны прибыла еврейская полиция во главе с Деслером. Ей оказывают радушный прием.

Деслер распорядился провести поголовную регистрацию. В течение двух дней, начиная с понедельника, его полицейские и вильнюсские чиновники выдавали всем желающим "шейны". Все "шейны" - розового цвета, и лишь незаметные буквы "А" и "Т" разделяют их на две категории.

Гетто успокоилось. От волнения перешли к надежде, что все будет хорошо, тем более, что не видно ни немцев, ни литовцев...

Такой была обстановка, когда Лиза прибыла в Ошмяны.

С трудом удалось ей пройти в гетто. Опознает один из вильнюсских полицейских - пропало дело. А гетто - на стороне полиции. Правильно ли штаб оценил положение, поверят ли ей евреи? И вот она объясняет, уверяет, предупреждает, что готовится ловушка, что занимаются тут не трудоустройством, а приготовлением к акции. Лиза призывает, пока возможно, бежать. Евреи ей не верят. Все получили "шейны". Лиза обращается к молодежи и начинает организовывать ее.

А тем временем между Вайсом и Деслером идут переговоры.

С 1500 человек договорились до 800, а затем - до 600, но после того, как составлены списки стариков, Деслер не может дать более 400. В конце концов, ударили по рукам: говоря словами Деслера, которые он потом сам же цитировал, "сто голов-плюс, сто голов-минус". Итак, 500! Гетто спасено.

Акция началась. О том, как она проводилась, пусть рассказывают Деслер с пособниками - документы и протоколы, которые пережили своих составителей, не нуждаются в комментариях.

"В среду в 10 утра я собрал офицеров и посовещался с ними, как проводить акцию. Обсуждали различные технические вопросы, например: что произойдет, если нам не удастся управиться с массой, и люди откажутся собраться на площади. Предложили собрать стариков в молельне. В Ошмянах - две молельни: старая и новая. Хотя я не из ортодоксов, я не хотел собирать людей, осужденных на смерть, именно в молельне. Поэтому я собрал там тех, кто оставался в живых.

Мы решили, что все евреи должны собраться на площади группами по своим местечкам - евреи из Ошмян, Ольшан и т. д. Во главе каждой общины - ее раввин. И чтобы в домах не осталось ни души.

Акция удалась. Все вышли из своих домов и пошли в молельню группами по 50, чтобы последние не увидали, что произошло с первыми.

Когда подошли первые 50, мои полицейские, присутствовавшие там, произвели селекцию, так как я хотел спасти молодежь и интеллигенцию - наше будущее.

В среду мы через каждые несколько часов перед акцией выясняли, как настроено население. Член местного юденрата сказал мне: они готовы принести жертву - лишь бы дело на этом закончилось.