— Присутствие русскоязычного пастора — это, конечно, эффективнее, чем когда здесь жил Квак Ден Гук, но…
— Алексей Юрьевич, если бы Вы не учились здесь в числе ребят первого потока, я бы просто не стала с вами больше разговаривать. Но поскольку имеет место такое обстоятельство, я позволю вам встретиться с переводчицей пастора, и пускай она скажет свое слово по поводу вашего предложения. Хорошо?
— Хорошо.
— Вы ведь знакомы с Александрой Петровной?
— Да, конечно.
— Тогда посидите здесь, я посмотрю, готова ли она Вас принять, — поднимаясь, сказала Любовь Михайловна.
Переводчица пастора была вторым человеком в гимназии после протестантского батюшки, который, к тому же, нередко отсутствовал (директор, вообще, исполнял роль наемного работника). Вскоре я попал к ней на прием. В кабинете находилась «госпожа Толмач» и еще какая-то женщина, стоящая у стенки.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, Леша, проходи, садись.
Единственный стул занимала Александра Петровна, поэтому, кроме как на низенький диванчик, присесть было некуда. Даже с моим ростом обе женщины возвышались так, что приходилось задирать голову и, еще не успев открыть рта, я почувствовал какой-то дискомфорт.
— Ну, говори, что тебя привело, — мрачно поинтересовалась Александра Петровна.
— Я представляю Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Дорога к счастью», — сказал я, вручив ей книжку.
— Ну, Саентология, мы знаем.
— Простите, но это не Саентология — это фонд, который занимается распространением нерелигиозного морального кодекса, то есть основанного на здравом смысле и открытого представителям всех религий.
— Что ты нам рассказываешь. Мы прекрасно знаем, что это Хаббард.
— Я и не говорил, что это не Хаббард, но это и не…
— Ну, вот, видишь, мы все знаем: Хаббард, Дианетика, Саентология — все это одно и то же. И что ты хочешь? — молчаливая женщина у стенки ехидно заулыбалась.
— Я хотел предложить сотрудничество, — робко выдавил я.
— Какое сотрудничество?
— Лекции читать по этой книжке, здесь, в гимназии.
— Нет-нет. Это исключено, — Александра Петровна принялась нервно ее листать. — Ну, это все есть в Библии. Зачем нам это? Нет. На, возьми.
— Я просто подумал, что это может помочь повысить нравственный уровень.
— Нам это не надо. У нас есть пастор, есть воспитатели. Мы не нуждаемся в таком сотрудничестве.
— Простите, но при мне тоже были и пастор и воспитатели, однако, грозя физической расправой, здесь отбирали личные вещи, пили водку и продавали анашу. Так вот, я подумал, что лекции по книге «Дорога к счастью» в дополнение к Библии смогли бы что-то изменить.
Лицо Александры Петровны немного смягчилось.
— Это было давно. Сейчас все иначе.
— Хочется в это верить.
— Дай еще погляжу, — попросила книжку Александра Петровна и с минуту, уже немного внимательнее, перелистывала страницу за страницей. — Понимаешь, это все хорошо, но мы не можем смешивать учение Хаббарда с нашей верой.
— Но смешивать и не нужно.
— Это будет противоречить учению Христа.
— Что ж ему здесь противоречит?
— Хаббард.
— И…?
— Мы все прекрасно знаем, что это такое.
— Что это такое? Что Вас так беспокоит, объясните?
— Мне не нравится его учение.
— Что именно в его учении вам не нравится?
— Я не стану ничего объяснять. Просто нам это не подходит.
Диалог зашел в тупик. Вторая женщина оказалась штатным психологом, и, к ее чести, смогла несколько разрядить обстановку в конце нашего разговора, но мой план, судя по всему, был окончательно провален. На прощание я искренне пожелал разрешения всех проблем без моей помощи и поехал, как говорится, с носом домой в город, размышляя о том, что истина, праведность и любовь — пока еще мечта.
К тому времени я охватил «благой вестью а-ля ЛРХ» около трехсот квартир, что не вызвало ни одного ответного отклика, поэтому от столь безрезультатного распространения (и стоящего за ним спонсорства, пожиравшего значительную часть моей зарплаты) пришлось отказаться. Новый вариант заключался в том, чтобы рассылать письма с книгами представителям различных организаций, директорам школ и т. п., но стоило мне бросить первоначальный план, как словно сама судьба мистическим перстом указала на то, что я был не прав. В ту же неделю на меня напали трое поддатых подростков прямо на Московском проспекте, по которому я возвращался от метро с работы. Спасся я благодаря двум «конкретным мужикам», проезжавшим мимо на машине, в то время, как меня волокли по тротуару во двор. Ребята скрылись, а в милиции потом ответили, что ловить мелких правонарушителей после двенадцати им очень проблематично. Мне посоветовали успокоиться, возвращаться домой и больше «не шляться по ночам». Таким образом, новое направление деятельности Фонда было решено осуществлять не иначе как наряду с воплощением исходного намерения — казалось, я был единственным в районе, кто мог что-то изменить.