Пламя Сердца Земли

Раздался громкий треск.

* * *

Утро во дворце вместо зарядки началось производственной гимнастикой – все, включая сенных девушек, поваров, ключников и трубочистов переворачивали дворец вверх дном, выворачивали его и его окрестности наизнанку и перетрясали как старый бабушкин сундук в поисках предателя Букахи, но безрезультатно. Злосчастный диссидент исчез, и даже непрерывное захлебывающееся икание не выдавало его местонахождения.[171]

Единственными людьми во всей царский резиденции, не занятыми этим похвальным и общественно полезным делом был сам царь, его личный курьер Саёк, главком обороны, его зам по вопросам волшебства, дед Зимарь и Панас Семиручко.

Вся честная компания, вооружившись факелами, спустилась в арсенальные катакомбы – владения домовитого старшего прапор-сержанта. Задача перед ними стояла не из простых: с помощью показаний двух свидетелей надо было сделать из деда Зимаря, лучшего знахаря, травника и целителя Лукоморья,[172] зловещего правителя царства Костей. Для этого, во-первых, требовалось самое главное – красный (розовый – с поправкой на тяжелые времена, настигшие супостата) камень на толстой золотой цепи, во-вторых, черные доспехи размера, продаваемого обычно в «Детском Мире», и черная кожаная повязка на глаз.

Самым простым во всей процедуре оказалось найти повязку.

На второе место инициативная группа поставила доспехи.

И прогадала.

Как очень часто случается во время походов по магазинам, базарам, бутикам или арсеналам, были или черные доспехи от пятидесятого размера, или доспехи размера нужного, но цветов самой буйной радуги. Были кирасы, нагрудники, кольчуги и прочие доисторические бронежилеты, покрытые зеленой эмалью, белой сканью, оранжевой масляной краской, выкованные из красной меди, лимонного золота, лунного серебра и даже циркония, но черных доспехов сорок второго размера, второй рост, нулевая полнота, не было во всём Панасовом хозяйстве, хоть плачь.

Он и расплакался от обиды: ведь впервые за столько лет его верной и исправной службы что-то, что понадобилось в срочном порядке самому царю-батюшке, так открыто и нахально посмело не найтись!

Граненыч выдал за казенный счет усатому старшему прапор-сержанту носовой платок с орнаментом из скрещенных мечей и успокоил, сказав, что неизвестно, существовали ли вообще такие доспехи в царском арсенале хоть когда-нибудь, но наверняка нет, потому что иначе бы такой исправный работник, как Панас, их обязательно бы заприходовал, смазал, отполировал и аккуратно повесил, чтобы не помялись. Панас благодарно закивал, утер скупую прапор-сержантскую слезу, трубно просморкался, и сунул платок в карман с намерением позже зарегистрировать и присвоить инвентарный номер.

Но поторопился. Потому что его величеству Симеону пришла в голову совершенно логичная в присутствии почти дипломированного чародея мысль использовать магию в решении проблемы.

– Укороти и заузь ну, к примеру, вот этот комплект: по цвету он… – и царь обернул на Сайка, тот кивнул, – …по цвету он нам подходит, а с справиться с размером, я думаю, такому специалисту, как ты – раз пальцами щелкнуть.

– Ага, тут укороти, тут заузь, тут выточка, тут жабо, там рюшечки, рукав – фонариком, а сзади – декольте…[173] – недовольно бормотал себе под нос маг (убедившись, естественно, что заказчик его не слышит), пока вытягивал в укромном уголке проспекта Доспехов любимую шпаргалку. – За кого он меня, интересно, принимает?.. Он что, думает, что у меня имеются ножницы по металлу и портновский сантиметр? Ха.

Закончив поиски и репетицию нужного заклинания, маг упрятал пергамент в секретное место в рукаве и, повторяя про себя нужные слова и разминая пальцы, вернулся в люди.

Операционное поле было подготовлено, намеченные в жертву нелегкой науке магии доспехи аккуратно разложены на деревянном столе, публика в благоразумном отдалении воплощала внимание и благоговение.

– Ха, – мрачно повторил Агафон и решительно подошел к беспомощной перед ним куче железа.

Он сосредоточился, направил два пальца на нагрудник, три – на спинную кирасу, чтобы изменение размера было одинаковым для обеих половинок, представил себе невидимые красные линии, протянувшиеся от них до объекта колдовства, и медленно, тщательно выговаривая все буквы до единой, произнес волшебное слово.

Оно неожиданно подействовало.

Доспехи задрожали, потекли, как перегретый воск, и на глазах у изумленной аудитории покорно уменьшились до соответствующего размера.

Раздались бурные аплодисменты, переходящие в овацию, но это было еще не всё.

Несмотря на то, что сорок второй размер, второй рост, нулевая полнота были достигнуты, сталь продолжала плавиться и течь, и овация перешла сначала в бурные аплодисменты, потом в жидкие хлопки и, когда доспехи все же замерли, потерялись вовсе.