Пламя страсти

Девочка потянула его влево, к другому торговцу. Приподнявшись на носки, она дотянулась до края стола и, быстро отыскав то, что уже выбрала, указала пальчиком на пару маленьких изящных туфелек, сделанных из козлиной кожи и окрашенных в ярко-красный цвет.

— Ты думаешь, они тебе подойдут? — спросил Лайм у девочки.

Гертруда посмотрела на свои ноги, обутые в простые потертые башмаки. Несколько минут она молча разглядывала их, потом, подняв глаза на Лайма, кивнула головой.

Лорд Фок взял туфли со стола.

— Если я куплю их для тебя, то что, по-твоему, мне следует купить для Майкла и Эмриса?

— Майкл хочет иметь такой кинжал, как у тебя, дядя Лайм, — не колеблясь ни секунды, затараторила Гертруда, осторожно прикоснувшись к ножнам, пристегнутым к поясу Лайма. — А Эмрис хотел бы получить ремень.

— Ты уверена?

Девочка, не раздумывая, подтвердила:

— Уверена.

Лайм окинул взглядом двор и быстро нашел Майкла. Он стоял перед торговцем, чей стол был завален разнообразным оружием. Эмрис находился чуть подальше. Он сосредоточенно пытался застегнуть широкий мужской ремень с ножнами на своей тонкой мальчишечьей талии.

— Хорошо, — согласился барон, поворачиваясь к тучной женщине, стоявшей за столом.

Та ответила ему широкой беззубой улыбкой.

— Туфельки для вашей маленькой девочки, да, господин? — уточнила она.

Лайм призадумался. Для его маленькой девочки?

— Да.

Женщина назвала цену. Лорд Фок предложил ровно половину — даже больше их реальной стоимости.

Женщина попыталась торговаться, но Лайм упрямо стоял на своем. Вскоре он уже помогал Гертруде надеть новые туфельки. Затем они вместе — девочка гордо вышагивала впереди — направились к Майклу, с надеждой наблюдавшему за их приближением, и купили для него кинжал с остро наточенным клинком. Потом Лайм приобрел для Эмриса ремень, который пришлось обмотать вокруг его тельца дважды, чтобы застегнуть.

— Когда я вырасту, он будет мне в самый раз, — объяснил Эмрис, отвергая предложение торговца укоротить пояс.

— Ты прав, — подтвердил Лайм с улыбкой.

Майкл восхищенно осмотрел ремень брата, они о чем-то пошептались и умчались прочь.

— Я могу остаться с тобой, дядя Лайм? — снова напомнила о себе Гертруда, все еще не желавшая отходить от него.

— Сожалею, моя принцесса, но у меня много дел.

Девочка, будучи не в силах оторвать глаз от ярко-красных туфелек, не стала возражать.

Лайм отвел Гертруду к Мейв. Няня терпеливо ожидала ее у стола первого торговца.

Женщина взяла девочку за руку.

— Пойдем, малышка. Мы с тобой сейчас будем делать пирожки.

— О-о, и я смогу делать их? — взволнованно спросила она.

— Конечно, но обещай не рассказывать дяде Лайму, что я позволила тебе, ладно? — лукаво взглянув на барона, Мейв повела девочку к башне.

Проводив их взглядом, Лайм не смог удержаться и снова посмотрел на брошь с рубинами.

— У этой вещицы, кроме всего прочего, хороший вес, мой господин, — сказал торговец. — И рубины превосходного качества.

Взяв брошь в руки, лорд Фок провел кончиком пальца по изгибу лепестков.

— Вы, кажется, направляетесь в Эшлингфорд, не так ли? — уточнил он.

— Да, мой господин. Завтра мы будем в Эшлингфорде.

Удовлетворенно кивнув головой, Лайм отдал брошь торговцу.

— Передайте ее леди Джослин Фок, — попросил он.

Лицо торговца просияло.

— Я с удовольствием сделаю это. Вы желаете что-нибудь еще передать? Может, письмо?

— Нет, просто скажите, что брошь прислана бароном Торнмида, — не раздумывая, ответил мужчина.

Впервые за несколько недель она получила весточку от Лайма. Душа Джослин ликовала, сердце радостно трепетало, когда она торопливо шагала к башне и, перескакивая через ступеньки, поднималась по лестнице, направляясь в свою комнату. Закрыв дверь, женщина на секунду замерла на месте, устремив горящий взгляд к мешочку. Что там могло быть? Сгорая от нетерпения, она опустилась в ближайшее кресло и начала нетерпеливо развязывать кожаный шнурок.

В следующее мгновение Джослин раскрыла рот от изумления. Увидев серебряную брошь с четырьмя рубинами, каждый из которых по форме напоминал бутон розы, она восторженно ахнула. Ее лицо засияло от радости. Приподняв брошь к свету, женщина не могла налюбоваться ею. Торговец сказал, что брошь прислал барон Торнмида. Спустившись во двор, чтобы приобрести для хозяйства приправы, свечи и прочую мелочь, хозяйка Эшлингфорда даже близко не подходила к этому торговцу. Но он сам нашел ее и вручил подарок. Джослин не получила ни письма, ни устного послания, но они не были нужны. Она и так прекрасно поняла, о чем думал Лайм, передавая ей брошь.

Некоторое время Джослин сидела, прижимая подарок любимого к сердцу, затем, сняв брошь, которую ей дала Эмма, пристегнула украшение к накидке.

На протяжении долгих недель без Лайма, страдая от одиночества, она часто задумывалась над тем, что связывает лорда Фока с ней. Но сейчас, глядя на брошь, переданную лордом Фоком, Джослин знала ответ на вопрос, который не раз задавала себе. Эта безделушка стала символом их взаимной любви. Теперь женщина не сомневалась в том, что Лайм любит ее. Любит, несмотря на то, что не хочет признаваться в своих чувствах.