Пламя страсти

Вместе со служанкой вдова направилась через зал к обтянутой мягкой материей скамье, стоявшей у камина. Присев, Джослин осторожно повернула голову Оливера, лежавшую на ее плече. Почти три часа они бродили по замку, заглядывая в каждый угол башни, в каждый закуток двора, поэтому сейчас она чудовищно устала.

Эмма, не сводя глаз с мальчика, улыбнулась.

— Он совсем утомил вас, да?

Молодая мать улыбнулась в ответ.

— Не только меня, но и себя. Мой отец говорил, что Оливер похож на меня в детстве.

Старая няня удивленно подняла брови.

— А мне ваш сын напоминает Лайма. Правда, он был немного старше, когда я поселилась в Эшлингфорде.

Вдова не ожидала услышать такое сравнение.

— Неужели Оливер не похож на своего отца? — поинтересовалась она.

— Да, немножко. Ребенком Мейнард был значительно спокойнее Лайма, более замкнут, не в плохом смысле, конечно. Но ему не хватало открытости и доверчивости Лайма.

Джослин поняла, что именно эти качества Эмма имела в виду, говоря о том, что Оливер похож на дядю.

— Но почему вы так думаете? — спросила она, хотя еще от Лайма узнала, что Монтгомери Фок отдавал предпочтение незаконнорожденному сыну, уделяя другому ребенку, рожденному в браке, мало внимания. Помнила женщина и о том, что ни Анна, ни Иво не позволили Мейнар-ду забыть о любви отца к Лайму.

Старая няня тяжело вздохнула.

— Ах, госпожа, вы многого не знаете и не узнаете. Вам просто не нужно кое-что знать.

Мать наследника Эшлингфорда решила, что сейчас самый подходящий момент для разговора, и наклонилась к Эмме.

— Я терпеливо жду уже несколько недель, пока вы захотите сообщить мне хоть что-нибудь о семье Фоков. Я едва знала мужчину, за которого вышла замуж, но даже то, что знала, оказалось неправдой! Говоря о себе, Мейнард лгал. Умоляю вас, помогите мне узнать правду. Я должна понять, каким человеком был отец Оливера.

— Разумеется, вы должны знать, — согласилась служанка, — от кого вы зачали сына. Но не менее важно и другое. Прежде чем обитатели замка начнут в вашем присутствии поминать недобрым словом Мейнарда, я расскажу вам, почему он стал таким. — После непродолжительной паузы она начала рассказ: — Мейнард был славным ребенком, таким же, как Оливер. Но, к несчастью, отец уже с рождения игнорировал его. Вы, конечно, знаете, что Монтгомери Фок любил Лайма, и всю любовь отдал именно старшему мальчику, мало заботясь о законном сыне и своей жене, Анне.

В голосе Эммы Джослин уловила нотки душевной боли.

— И Мейнард чувствовал это, — продолжала старая няня, — даже тогда, когда еще был слишком мал, чтобы понять причину. Он жаждал ласки и любви, поэтому стал неразлучен со старшим братом.

— С Лаймом? — удивленно спросила вдова. Ей не верилось, что ее муж мог искать у брата, которого ненавидел всем сердцем, утешения и поддержки.

— Да, когда-то братья любили друг друга. Но затем они выросли, и детская наивность исчезла.

Придвинувшись ближе в камину, Эмма устремила взгляд на весело пляшущие язычки пламени.

— С самого рождения Мейнарда Анна начала настраивать его против Лайма, везде и всюду подчеркивая разницу между законнорожденным и незаконнорожденным ребенком. Она сразу поставила все на свои места, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто станет полноправным владельцем Эшлингфорда. Когда же Мейнарду исполнилось два года и он начал тянуться к Лайму, жена Монтгомери старалась изо всех сил, чтобы разлучить братьев. Иногда, застав сына с незаконнорожденным мальчиком, она безжалостно наказывала его, однако это не помогало. Потребность Мейнарда в любви сокрушала любые преграды.

— Но неужели ему не хватало материнской любви? — поинтересовалась Джослин. — А отец Иво? Судя по всему, он тоже любил Мейнарда.

Оторвав взгляд от огня, старая няня посмотрела на молодую женщину, потом снова повернулась к камину.

— Анна не любила сына, — с горькой улыбкой проронила она. — Для нее он был лишь средством, при помощи которого она хотела отобрать Эшлингфорд у Лайма. Что же касается отца Иво… — Эмма задумалась на несколько секунд, — то дядя относился к нему, как к родному сыну, но он, увы, не умел любить. Его, как и Анну, Мейнард в первую очередь интересовал как наследник, а не как ребенок, нуждающийся в любви и заботе.

Джослин подумала, что сейчас она узнала о покойном больше, чем за все предыдущие недели.

— Наверное, он очень страдал. — В глазах Эммы заблестели слезы. Она склонила голову, стараясь скрыть их. — Вы ведь его любили, Эмма, не так ли? — спросила новая хозяйка Эшлингфорда, уже заранее зная ответ.

Джослин поняла, что женщина очень взволнована.

— Да, любила. Я вскормила его своей грудью и научила ходить. Мои дни стали его днями, мои ночи — его. Я ни на минуту не отпускала Мейнарда от себя, разве что иногда позволяла поиграть с Лаймом. Я любила его как сына, — по ее морщинистой щеке, оставляя широкий след, побежала слеза. — Я думала, что моя любовь к бедному мальчику так велика, что способна заменить любовь матери и отца. Я надеялась, что Мейнард не будет страдать из-за недостатка материнской ласки, но, увы, ошиблась.

Тяжело вздохнув, Эмма смахнула слезы с глаз.